Игорь Андреевич Полетаев (1915–1983) - один из первых отечественных кибернетиков, ученик А. А. Ляпунова , автор первой в нашей стране монографии о кибернетике - книги «Сигнал» .
Родился в Москве в 1915 году. В 1938 окончил с отличием Московский энергетический институт. Воевал на фронтах Великой Отечественной войны, был командиром взвода, командиром батареи, инженером дивизии. Был ранен. В 1950-е годы был участником «кибернетического» семинара А. А. Ляпунова в МГУ, где встречались математики, физики, биологи, военные, экономисты. Книга И. А. Полетаева «Сигнал», вышедшая в 1958 году, сыграла выдающуюся роль в распространении кибернетических идей в СССР, вызвала большой интерес за границей, была переведена на ряд европейских и японский языки.
В соответствии с выданным ему дипломом МЭИ он подписывал многие свои публикации «инженер Полетаев». Под этим псевдонимом стал известен всей стране. В сентябре 1959 года в «Комсомолке» было опубликовано письмо И. А. Полетаева в ответ на статью И. Эренбурга, с которого началась общественная дискуссия «о физиках и лириках», ставшая одним из значительных событий эпохи «оттепели» . Ирония заключалась в том, что «инженер Полетаев», отстаивавший как бы прагматическое отношение к «лирике», в реальности разбирался в искусстве лучше многих других: Игорь Андреевич знал английский, немецкий, французский, итальянский, чешский, польский и япон¬ский языки (а также со словарем читал на шведском, греческом, китайском и венгерском); имел абсолютный слух и музыкальное образование, всю жизнь осваивал новые музыкальные инструменты, а дома собрал огромную коллекцию записей классической музыки; лично занимался скульптурой, живописью, съемками любительских фильмов и прикладными искусствами.
И. А. Полетаев был блестящим полемистом. Его сын А. И. Полетаев приводит слова отца:
«... Споры вообще не ведут к открытию или утверждению истины. Это просто способ самовыражения и самоутверждения. Гибрид искусства и спорта, способ прогулять собственную эрудицию и интеллект или его эрзац перед глазами восторженной аудитории. Я не хочу сказать, что споры вообще бесполезны. Они полезны, но не для "истины" и ее распространения, а ради опробования устойчивости собственной аргументации. В споре на тебя совершенно бесплатно выльют всю грязь, которую сам никогда бы не собрал и не выдумал. Это большая помощь, хоть она и обходится дорого. То, что называется "грязью" на самом деле вещь целебная...».
На его надгробии в Новосибирском Академгородке написано - «инженер И. А. Полетаев».
Ю. Ревич «Игорь Полетаев: "Мое мнение перпендикулярно вашему"» - альманах "Семь искусств", № 12(25), декабрь 2011.
"Сигнала" (VIVOS VOCO, 2004 г.)
Книга “Сигнал” - первая в нашей стране монография о кибернетике, а ее автор, Игорь Андреевич Полетаев - один из пионеров отечественной кибернетики. Эта замечательная книга представляет собой достаточно серьезное, но, в то же время, доступное для широкого круга читателей изложение основных идей новой науки, провозглашенной в 1948 году Норбертом Винером.
Кибернетике в Советском Союзе досталось “почетное” место, рядом с генетикой. Невежественные функционеры, управлявшие страной и наукой, систематически подавляли любые новые взгляды, которые не соответствовали их пониманию “чистоты” официальной советской идеологии.
Конечно, кибернетика была в этом смысле “опасной”. Норберт Винер был уверен, что модели управления в обществе и в экономике могут изучаться теми же средствами, которые разрабатываются для технических управляющих устройств. Проникшие через железный занавес экземпляры его книги “Кибернетика или управление и связь в животном и машине” были заперты в “спецхранах” немногих библиотек, а против его идей была развернута обычная для тех времен истерическая кампания разноса.
В 1953 году в официальном идеологическом журнале “Вопросы философии” появилась статья “Кому служит кибернетика” . Автор этой статьи, скрывшийся за выразительным псевдонимом Материалист , писал:
“Теория кибернетики, пытающаяся распространить принципы действия вычислительных машин новейшей конструкции на самые различные природные и общественные явления без учета их качественного своеобразия, является механицизмом, превращающимся в идеализм. Это пустоцвет на древе познания, возникший в результате одностороннего и чрезмерного раздувания одной из черт познания”.
“Империалисты бессильны разрешить те противоречия, которые раздирают капиталистический мир. Они не в состоянии предотвратить надвигающийся на них экономический кризис. Они ищут спасения не только в бешеной гонке вооружений, но также в идеологическом оружии. В отчаянии они прибегают к лженаукам, которые дают им хотя бы тень надежды на продление существования”.
В четвертом издании “Краткого философского словаря” (1954 г.) в статье “Кибернетика” эта наука была определена как
“реакционная лженаука, возникшая в США после второй мировой войны, и получившая широкое распространение в других капиталистических странах; форма современного механицизма”.
Похоже на то, что готовилось нечто подобное разгрому генетики. У всех еще в памяти была трагическая сессия ВАСХНИЛ 1948 года.
Однако удар против кибернетики оказался не столь разрушительным. Случилось так, что этот удар приняли на себя, в основном, военные. Борьбу за признание кибернетики возглавил профессор кафедры математики Артиллерийской академии имени Дзержинского Алексей Андреевич Ляпунов. В первых рядах защитников кибернетики были его ученики, слушатели этой Академии Н.П. Бусленко, С.Я. Виленкин, А.И. Китов, Н.А. Криницкий, И.Б. Погожев, И.А. Полетаев и другие.
Почему - военные? Во-первых, в отличие от многих штатских, они имели некоторую возможность - по особому разрешению! - познакомиться с книгой Винера в “спецхране”. Во-вторых, они прекрасно понимали, что идеи и методы кибернетики имеют серьезные применения, в частности, при проектировании эффективных средств для обороны страны. (Уместно напомнить, что сам Норберт Винер при создании кибернетики использовал свой опыт работы с приборами противовоздушной обороны во время второй мировой войны). Наконец, немаловажную роль сыграло то, что эти офицеры, в том числе, и А.А. Ляпунов, недавно вернулись с фронта. Они прошли через огневые удары Отечественной войны. Они и здесь были готовы принять на себя и отразить идеологические удары служителей культа “единственно верной теории”.
К этому времени относятся некоторые воспоминания, рассказанные участниками тех событий спустя 30 лет, в 1984 году, на семинаре по истории кибернетики, который проводили в Политехническом музее энтузиасты кибернетики (и истории кибернетики!) Д.А. Поспелов и М.Г. Гаазе-Рапопорт.
Обратимся к фонограмме одного из заседаний. Говорит Виктор Семёнович Гурфинкель:
“Я контактировал с Игорем Андреевичем очень недолго и эпизодически, тем не менее, эти контакты у меня остались в памяти очень яркими, и я бы хотел только об этом, по существу, рассказать. Я помню, как первый раз попал на семинар к А.А. Ляпунову. Он сам расхаживал вдоль доски, очень похожий на капитана Немо. В это время реферировались статьи из сборника «Автоматы». И я вдруг услышал (совсем еще новичок): «роботы с полной памятью, роботы с неполной памятью». Все это, в сочетании с внешним видом аудитории, произвело на меня очень сильное впечатление. Я не понимал, как это так, в пределах Москвы, можно вдруг оказаться в таком месте! И вот, контрастом к таким общим и во многом непонятным для меня разговорам прозвучало выступление И.А. С конкретными вопросами и своими репликами. Вот это послужило поводом для нашего знакомства, потому что в этих репликах и вопросах были проблемы, которые меня интересовали. После семинара я познакомился с И.А. На предмет, связанный с применением теории автоматического регулирования для биологических систем…Я помню И.А. как человека, умевшего очень четко ставить вопросы. Он ставил их так, что имел на них ответы. Это особенно проявлялось тогда, когда мы собирались у Алексея Андреевича дома. Был такой период, когда одну неделю семинар проводился в Университете, а на следующей неделе семинар в полном составе собирался у А.А. дома. Тогда обычно, всегда приезжал И.А. …
Книга «Сигнал» вышла позже, в 58-м году. Но еще до появления этой книги сложилось очень яркое впечатление такого порядка: И.А. говорил очень четко о вещах, которые для новичка казались малопостижимыми. Потом, познакомившись с этой книгой, я понял, что все это не экспромты, что эти вещи хорошо выношены и продуманы. Книга производила большое впечатление не только на тех, кто интересовался кибернетикой, но и на всех сотрудников лаборатории, которые впервые увидели в таком четком и ясном изложении вопросы, казавшиеся до этого совершенно далекими. Эта книга и сейчас сохраняет свое значение для тех, кто хотел бы приобщиться…”.
Модест Георгиевич Гаазе-Рапопорт:
“Я довольно давно был знаком с Игорем Андреевичем. Познакомился я с ним в 49-м году, после того, как перешел на работу в НИИ-5. Однако, примерно до 53-го года это знакомство было отдаленным: я больше слышал об И.А. разговоров в институте, чем знал его. Потому что он пользовался большим успехом, считался очень талантливым и, в то же время, очень резким и ехидным человеком. Игорь, действительно, не терпел дилетантизма и всегда своими вопросами умел ставить человека на место.Более или менее прилично мы познакомились в 1954 году, во время этого знаменитого семинара по философским проблемам кибернетики, когда мы решили выступить с докладами о том, что же позитивное содержится в кибернетике. До этого кибернетика именовалась «лженаукой», но ею, в общем-то занимались. Игорь в это время был уже знаком с книгой Винера, которую ему дал почитать на английском Исаак Семенович Брук. На этом семинаре должно было быть три сообщения. Одно, довольно сухое,- мое, посвященное кибернетике как развитию теории автоматического регулирования и ее расширению. Второе было - блестящее выступление Игоря, содержавшее примерно те идеи, которые потом были изложены в «Сигнале». Причем, мне запомнилось (это редкость, вообще-то, когда на заседаниях такого семинара какое-нибудь из выступлений заканчивается аплодисментами), выступление Игоря вызвало аплодисменты. Третье выступление не состоялось, потому что Китов не смог прийти. У него была написана некая статья о кибернетике. Вскоре Китов опубликовал эту статью, вместе с дополнениями Ляпунова и подписью Соболева, в «Вопросах философии»…
Примерно в это же время И.А., узнав от Китова, что вопросами программирования и кибернетики занимается Ляпунов, попросил Китова и меня свести его с Ляпуновым. После этого начались очень тесные контакты Полетаева и Ляпунова…
Мне хотелось бы отметить очень большую роль Полетаева в деле устной пропаганды кибернетических идей. В этот период, с 54-го до 61–62-го годов Ляпунов, Полетаев, я и еще два–три энтузиаста прочитали, наверное, несколько сотен докладов о том, что такое кибернетика. Кроме этих докладов Игорь чрезвычайно активно и очень зло откликался на всякие «лженаучные» выступления в печати…
По поводу возникновения книги «Сигнал». Я как-то, когда мы решили заниматься историей кибернетики, Игоря спросил. Неохотно, но все-таки несколько слов о том, как он начал писать «Сигнал», он мне сообщил. Дело было вот в чем. После выхода знаменитой статьи Соболева, Ляпунова и Китова при Берге состоялось какое-то совещание, на котором был И.А. (кстати, Аксель Иванович Берг очень хорошо относился к Игорю и весьма ценил его). Обсуждалась эта статья. И вот там Игорь выступил с небольшим предложением. У него уже было что-то вроде план-проспекта. Берг настоял на том, чтобы эту книгу включить в план издательства «Советское радио», которое было под эгидой Министерства обороны. В результате книга была издана…
Игорь очень активно участвовал и в работе Московского дома ученых, когда он был в Москве. Я помню его выступление о кибернетике на секции Юрия Петровича Фролова. Любопытное, очень интересное выступление. Насколько мне известно, он и в Новосибирске активно участвовал в работе Дома ученых, клуба «Под интегралом». Он очень любил собирать вокруг себя способную молодежь и работать с нею не только в плане, скажем, чисто научной работы. Всюду, где можно было общаться с молодежью и до какой-то степени воспитывать ее…
Нельзя не напомнить о широкой эрудиции Полетаева. Он прекрасно знал искусство, играл на рояле и на других инструментах. Он занимался керамикой. Я помню, когда мы с Николаем Андреевичем Криницким были в Академгородке во время 2-й Всесоюзной конференции по программированию, Полетаев показал нам свои трубки. Он делал трубки, подарил одну Криницкому, одну - мне. Квартира у него была очень интересная. У меня такое впечатление, что книжные полки и почти все, что там было, было сделано им самим и сделано очень неплохо и достаточно интересно”.
Анатолий Иванович Китов:
“Вспоминается ряд горячих и глубоко аргументированных выступлений И.А. По принципам кибернетики. Он был твердым принципиальным борцом за внедрение ЭВМ в сферу управления экономикой и вооруженными силами. В период 59–60 годов, когда впервые в нашей стране был предложен план создания единой государственной сети ВЦ для двойного использования - управления народным хозяйством и управления вооруженными силами, И.А. решительно выступил с поддержкой этого плана, совместно с такими учеными как Ляпунов, Люстерник и другие. Этот план встретил резкую оппозицию со стороны ряда высокопоставленных деятелей, и Полетаеву, как военнослужащему, такое выступление грозило серьезными неприятностями. Но это не поколебало его решимости, и он отстаивал идею комплексной автоматизации управления в своих выступлениях на самых различных совещаниях, подписывал соответствующие документы…И.А. очень много сделал для популяризации идей кибернетики, для ее развития и применения в сфере автоматизации процессов управления и исследования сложных систем…
Нельзя не сказать несколько слов об И.А. как о человеке. Он был надежный товарищ, остроумный, обаятельный собеседник, человек, нетерпимый к фальши и беспринципности. Я сохранил о нем самые светлые воспоминания”.
Алексей Андреевич Ляпунов горячо поддерживал подготовку и издание книги “Сигнал”. В октябре 1955 года Ляпунов направляет в издательство следующее письмо:
“В издательство «Радио».Я познакомился с проспектом научно-популярной монографии «Сигнал», предложенной подполковником И.А. Полетаевым издательству „Радио“.
Замысел автора чрезвычайно интересен. Автор раскрывает содержание кибернетики и ее связи с техникой, физикой, математикой и биологией. Точки зрения автора в ряде случаев отличаются от тех, которые имеются в иностранной литературе, в частности, по вопросу о взаимоотношении машины и организма. На мой взгляд, точка зрения автора заслуживает предпочтение.
Материал проспекта очень содержателен и интересен. Появление такой книги было бы очень ценно. Я согласен с автором в том, что в процессе написания книги было бы целесообразно ее детальное обсуждение. Думаю, что к этому обсуждению целесообразно привлечь представителей разных специальностей: инженеров, биологов, физиков, психологов, лингвистов и др.
Я охотно предоставлю ряд заседаний руководимых мною семинаров для обсуждения этой монографии. Я всецело рекомендую Издательству оказать тов. Полетаеву поддержку в работе над монографией «Сигнал».
Доктор физ.-мат. наук,
Профессор А. А. Ляпунов
В 1956–1957 гг. Игорь Андреевич несколько раз выступал на заседаниях Большого ляпуновского семинара, где обсуждались материалы будущей книги.
А.А. Ляпунов и его соратники придавали большое значение изданию научной и популярной литературы по кибернетике. В этой деятельности защитников и пропагандистов кибернетики И.А. Полетаев играл одну из главных ролей. В 1956 году в издательстве “Советское радио” вышла книга Ф.М. Морза и Д.Е. Кимбелла “Методы исследования операций” (Перевод с английского И.А. Полетаева и К.Н. Трофимова). В 1960 году - книга Дж.Д. Вильямса “Совершенный стратег, или Букварь по теории стратегических игр” (Перевод с английского под редакцией И.А. Полетаева) *.
Одновременно Ляпунов и его единомышленники ведут большую разъяснительную работу в форме докладов на научных семинарах в академических институтах, высших учебных заведениях и в организациях, где методы кибернетики могли бы принести практическую пользу. В ходе подготовки одного из таких докладов, в конце 1954 года, Анатолий Иванович Китов написал текст, который лег в основу статьи трех авторов (С.Л. Соболев, А.А. Ляпунов, А.И. Китов) “Основные черты кибернетики”.
Эта знаменитая работа вошла в историю советской науки как первая в СССР позитивная статья о кибернетике. Она была опубликована в № 4 журнала “Вопросы философии” за 1955 год. Ситуация изменилась. Благодаря усилиям и бескомпромиссной борьбе выдающихся российских ученых кибернетика заняла в СССР подобающее место.
Наступил начальный период свободного и ускоренного развития советской кибернетики. Важнейшим событием стало создание в АН СССР в январе 1959 года Научного совета по комплексной проблеме “Кибернетика”, который возглавил инженер-адмирал и академик Аксель Иванович Берг. В течение 20 лет, до последних дней своей жизни, он возглавлял этот Совет, который стал центром исследований по кибернетике в масштабах всей страны. В создании и всей дальнейшей работе этого Совета большую роль сыграло участие А.А. Ляпунова, И.А. Полетаева и других ученых - их соратников.
В январе 1962 года А.А. Ляпунов переезжает в Новосибирский научный центр, в Академгородок. Не будет преувеличением сказать, что вместе с ним постепенно туда перемещается центр кибернетических исследований в нашей стране. Игорь Андреевич Полетаев переехал туда немного раньше, в 1961 году.
В то время Академгородок был особым местом на Земле. Многие знают, что в первые годы существования этого Городка здесь возникла совершенно необычная для Советского Союза атмосфера. Это был некий остров, в каком-то смысле - Остров свободы... Чем это объяснить? Может быть, тем, что все это происходило на фоне “оттепели”. Может быть, тем, что масса необычных, талантливых, непокорных людей в этом Городке превышала критическую. Во всяком случае, в то время здесь (не без оснований) имела хождение поговорка: “в Советском районе нет советской власти” (согласно административному делению Академгородок находится в Советском районе города Новосибирска).
В “Литературной газете” писали: “Раньше мальчишки убегали в Америку к индейцам, теперь они убегают в Академгородок к Ляпунову”. Это - не просто юмор с 16-й страницы. Это можно было обсуждать и на других страницах. Олимпиады и летние математические школы всколыхнули самых талантливых мальчишек всей Сибири и Дальнего Востока. Один из них, приехавший из дальнего района Якутии и победивший во всех турах Олимпиады, во время первой лекции сказал о Ляпунове: “я никогда не видел настоящего профессора”.
И не только Сибирь. В начале 60-х годов сюда, в Академгородок, приезжали мальчишки из Западных областей СССР, с Украины, из Молдавии - талантливые мальчишки, блестящие победители математических олимпиад, которых не принимали в местные университеты по причинам, от мальчишек не зависящим. Здесь, в НГУ, в то время из всех документов больше всего ценился талант… Многие из этих ребят стали потом выдающимися учеными.
Физматшкола... Защита фантастических проектов… Фантастические доклады С.Л. Соболева и А.Н. Колмогорова... Клуб “Под интегралом”... Кофейный Кибернетический Клуб - ККК... Киноклуб “Сигма”... Встречи с людьми легендарной судьбы…
Ясно, что в то время Академгородок был самым подходящим местом в СССР для яростных и непохожих.
Игорь Андреевич Полетаев должен был оказаться именно здесь…
Новосибирск, Июнь 2004 г.
Игорь Полетаев: «Мое мнение перпендикулярно вашему»
«...Споры вообще не ведут к открытию или утверждению истины. Это просто способ самовыражения и самоутверждения. Гибрид искусства и спорта, способ прогулять собственную эрудицию и интеллект или его эрзац перед глазами восторженной аудитории. Я не хочу сказать, что споры вообще бесполезны. Они полезны, но не для "истины" и ее распространения, а ради опробования устойчивости собственной аргументации. В споре на тебя совершенно бесплатно выльют всю грязь, которую сам никогда бы не собрал и не выдумал. Это большая помощь, хоть она и обходится дорого. То, что называется "грязью" на самом деле вещь целебная...»
И.А.Полетаев
Игорь Андреевич Полетаев, которому принадлежит высказывание в заголовке, был одним из основателей кибернетики в нашей стране. Науку эту (да и науку ли? скорее методологию) сейчас предпочитают называть информатикой, подчеркивая тем самым отказ от претензий на «теорию всего», каковой статус первоначально к кибернетике прочно приклеился. На самом деле как бы с водой не выплеснуть и ребенка – «теории всего» из кибернетики, разумеется, не вышло, но идея конвергенции различных дисциплин (иногда очень различных – таких, как литературоведение и электроника) под крышей единого подхода оказалась довольно плодотворной. Впрочем, до некоторых пределов – тех, в которых математический (и алгоритмический) подход к описанию явлений реальной действительности вообще возможен.
Игорь Полетаев и обложка его книги
Когда говорят о становлении кибернетики в СССР, обычно вспоминают чл-корр. А. А. Ляпунова, академиков А. И. Берга, В. М. Глушкова, С. Л. Соболева, а также многих других ученых, которых я не буду здесь перечислять, чтобы никого незаслуженно не пропустить. Сейчас трудно себе представить, насколько эти темы были тогда популярны и в среде ученых, и в среде инженеров. Полетаев в их числе занимает некое особое место, которое очень трудно понять и оценить в ретроспективе. Особенно если учесть, что формальными знаками отличия – званиями, степенями и должностями, - Игорь Андреевич отнюдь не был завален при жизни. Но его влияние на отечественную кибернетическую школу переоценить трудно: все дело в том, что Полетаев был блестящим полемистом, который схватывал суть проблемы раньше любого собеседника, умел остроумно, обоснованно и глубоко возразить. Из-за этих качеств во времена «оттепели» в 1960-е его даже приглашали выступать перед партийной элитой и разрешали свободно поругивать советскую власть – впрочем, в узких кругах.
Как же так случилось, что этот блестящий оратор и высокообразованный человек стал «инженером Полетаевым», которого знала вся страна, как зацикленного на физике угрюмого технаря, не признающего поэзии, считающего устаревшей всю гуманитарную культуру? Но давайте обо всем по порядку.
Кибернетика
Биография Игоря Андреевича небогата внешними событиями, но человека, хорошо представляющего советскую жизнь той эпохи, поражает некоторыми нюансами. Школа-семилетка (1930) – но с преподаванием трех (!) языков: немецкого, французского и английского. Одновременно - музыкальная школа, по классу фортепиано. Трудное (после семилетки) поступление в Московский энергетический институт, но еще до этого И. А. пытался поступить в… школу пехотных командиров, одновременно занимаясь в театральном кружке на родном заводе «Динамо». Редкое для любого времени сочетание интересов. Но ничто не пропадает зазря – в конце войны, в феврале 1945-го, инженера дивизии ПВО, физика и знатока иностранных языков Полетаева посылают в Америку в составе так называемой «Военно-торговой делегации» с целью изучения радиолокационной техники. Полетаев там пересидел окончание войны, смерть Рузвельта и в конце 1945-го возвратился – недавние союзники быстренько переквалифицировались в потенциальных врагов.
Знаток американской радиолокации, Полетаев стал ценным кадром, и попал в НИИ Главного Авиационного Управления. В военном ведомстве он прослужил еще полтора десятилетия. Одновременно защитил диссертацию (по физике), но круг его интересов уже был другим.
Любопытно, что Ноберт Винер, автор нашумевшей «Кибернетики» (1948), пришел к кибернетике также от радиолокации. Системы управления зенитным огнем представляли собой нетривиальную математическую задачу, и отличную модель любых процессов динамического управления вообще. Придя самостоятельно ко многим положениям винеровской науки, Полетаев стал ее ярым пропагандистом в нашей стране.
К сожалению, получилось так, что кибернетика подставилась политическим обскурантам (как мы бы сейчас сказали - фундаменталистам). Наиболее успешным и полным, как известно, оказался разгром биологии. Лишившись (в том числе – в физическом смысле, как это произошло с умершим в тюрьме Н.И.Вавиловым) многих лидеров с мировым именем, и фактической возможности развития, отечественная биология уже не оправилась от этого удара никогда, несмотря на фактическое снятие запрета на рубеже 1970-х. Гуманитарные науки (социология, психология) и экономика в СССР вообще никогда не пользовались популярностью у власть имущих, а здесь и вовсе оказались загнаны в подполье. Менее известны соответствующие акции в химии (травля сторонников теории резонанса во главе с академиком Я.К.Сыркиным, лекции которого автору этих строк довелось слушать уже в 1970 годы) и по поводу квантовой механики. Но достать физиков у пропагандистов «единственно верного учения» оказались руки коротки, в связи с их привилегированным статусом в обеспечении обороноспособности государства. А в математике вроде и некуда ткнуться было – все какое-то… неклассовое.
А вот дочь математики кибернетика оказалась «самое то» – с ее-то претензиями на всеобщность процессов управления . В «Кратком философском словаре» 1954 года, ее определяли так: «КИБЕРНЕТИКА (от др. греч. слова, означающего рулевой, управляющий) – реакционная лженаука… ». «Пропагандисты» не подозревали о том, что кибернетика уже давно и успешно не только развивается на родной почве, но и широко используется на практике – в военном комплексе. К 1956 году ведущие математики и другие ученые пришли к выводу, что терпеть это больше невозможно, и на волне, поднятой ХХ съездом, разоблачившим культ личности Сталина, начали с того, что организовали в рамках Академии наук Институт кибернетики.
Во всей этой деятельности активнейшее участие принимал Игорь Андреевич. По воспоминаниям М.Г.Гаазе-Рапопорта (позднее – виднейшего кибернетика, а тогда тоже военспеца по системам ПВО), книгу Винера на английском Полетаеву дал почитать И.С.Брук – конструктор одной из первых отечественных ЭВМ М1, о котором мы еще вспомним. Даже если это воспоминание и ошибочно (распространение запрещенной литературы каралось), то у Полетаева в любом случае не было проблем ознакомиться с первоисточником – как военный специалист, он имел доступ в спецхран. По предложению адмирала-академика А.И.Берга, Полетаев написал книгу «Сигнал» (1958) – первый отечественный общедоступный учебник с изложением основ кибернетики . Не останавливаясь на восторженных отзывах, которыми и по сей день сопровождают эту книгу ведущие специалисты, стоит заметить, что все учебники по этой дисциплине, издававшиеся десятилетия спустя, в точности повторяют структуру книги Полетаева. И отдельное замечание – написана она, в отличие от множества подобных, иногда очень неплохих, учебников и пособий, внятным русским языком и отличается предельной ясностью изложения. Для стиля Полетаева характерно также нежелание скрывать какие-то спорные моменты, которых в кибернетике было предостаточно.
Государство и управление
Хотя главными научными работами Полетаева стали написанные в 1960 годы труды по биологической кибернетике и исследованию операций, тут невозможно обойти тему взаимоотношений науки кибернетики и государства «плановой экономики» (мы ее сейчас называем «командной»). Эту тему совершенно незаслуженно обходят историки – возможно, потому что гуманитарии мало понимают в сути чисто научных проблем, которые иногда неожиданным образом коррелируются с политическим идеями. Все слышали про чилийского генерала Пиночета и его свержение правительства президента-социалиста Альенде в результате государственного переворота в 1973 году. Но мало кто знает, что одним из ключевых моментов экономической политики Альенде была попытка создания кибернетической модели всей чилийской экономики, с участием крупного английского ученого Стаффорда Бира. Попытка наивная (на всю страну было полтора компьютера) и обреченная на провал и без вмешательства Пиночета, но все же…
Дело в том, что идеи плановой экономики по самой сути своей идеально ложатся в кибернетическую концепцию. С теоретической точки зрения в кибернетике уже в 1950-е годы было все готово для того, чтобы выстроить глобальную математическую модель управления государством, реализовать ее «в железе» и отправить на пенсию весь Госплан вместе с многочисленными министерствами и главками.
Мы не будем разбирать здесь глобальные просчеты сторонников такого подхода, которые все равно не позволили бы нормально функционировать подобной системе, даже будь она создана и налажена (а необходимые затраты, и начальные и текущие, по свидетельству В.М.Глушкова, сравнимы с ядерным и космическим проектом вместе взятыми). Заметим только, что во времена, когда считалось, что программа машинного перевода реально будет работать при сложности в «несколько тысяч машинных команд» (утверждение А.И.Китова, тоже военного-ученого, и одного из главных инициаторов борьбы за советскую кибернетику), а компьютер сможет полностью имитировать человека, дойдя до объемов памяти в 10 10 бит (чуть больше гигабайта – так полагал великий Тьюринг), все позднейшие возражения еще, конечно, были неизвестны. Равно, как неочевидны тогда были и возражения против плановой экономики вообще – по крайней мере в нашей стране.
И, безусловно, попробовать стоило – раз уж управлять экономикой волюнтаристски, то тут сам Бог, как говорится. велел использовать ЭВМ. В пользу этого говорит и то, что подобные системы анализа данных и принятия решений, пусть не на таком глобальном уровне, но все больше и больше внедряются в современную практику. Особенно в области корпоративного управления, и конечно, там, где жесткое управление есть неотъемлемое свойство системы – в военном деле.
И в СССР практически одновременно возникло как минимум три центра, где были выдвинуты предложения по государственным проектам автоматических систем управления. Два из них были гражданскими – это ИНЭУМ И.С.Брука, где последний собрал под свое крыло опальных экономистов, использующих методы линейного программирования Л.В.Канторовича, динамические модели экономики, методы межотраслевых балансов В.Леонтьева и прочие прогрессивные инструменты. Другой был связан с именем В.М.Глушкова, руководителя Института кибернетики в Киеве, предложившего проект ОГАС (Общегосударственной автоматизированной системы). Этот проект был самый глобальный и одновременно самый близкий к реализации, так как был разработан в рамках прямого правительственного задания – Глушкову была поручена разработка информационных аспектов системы преобразования экономики, получившей название «косыгинской реформы».
Самый близкий к реальности проект, как сейчас представляется, был разработан упоминавшимся А. И. Китовым в Минобороны. Он предложил создать сеть больших ЭВМ двойного использования: для управления экономикой в мирное время и управления армией на случай войны. Ему были настолько очевидны все плюсы и необходимость этого проекта, что он совершенно не задумался о необходимости, как сейчас говорят, «пиара» - продвижения среди начальства и получения поддержки. Он просто направил предложения «на самый верх» и стал ждать положительной реакции.
Реакцию Системы можно было
предсказать. «Объективные экономические показатели» были нужны тогдашним
чиновникам не больше, чем прозрачность – современным теневым дельцам. (Глушков
характеризует советских экономистов: «которые
вообще ничего не считали
»). Характерно возражение, которое было выдвинуто
Глушкову на уровне Политбюро: «Методы
оптимизации и автоматизированные системы управления не нужны, поскольку у
партии есть свои методы управления: для этого она советуется с народом,
например, созывает совещание стахановцев или колхозников-ударников
».
Полетаев не входил в число авторов проекта (который целиком был создан одним
Китовым), но вместе с другими соратниками автора открыто выступил в защиту
начинания. Один из коллег В.И.Китова, полковник-инженер В.П.Исаев
пишет
:
«…все здравомыслящие учёные и сотрудники, работавшие в ВЦ-1 МО СССР или
причастные к нему в то время, понимая здравую логику и огромную полезность для
нашей страны предложений проекта А.И. Китова, поддерживали Анатолия Ивановича и
его проект своими выступлениями на Комиссии Министерства обороны СССР(в том
числе, и Н.П. Бусленко, Л.А. Люстерник, А.А. Ляпунов, И.А. Полетаев и другие)».
Эта поддержка дорого обошлась прежде всего тем, кто состоял в рядах Вооруженных
сил. Главное политуправление армии задало единственный вопрос: «А где здесь в
вашей машине руководящая роль партии?». Автора проекта А.И.Китова уволили из
армии в 1960 году, а подержавших его, в том числе Игоря Андреевича, в 1961-м –
формально по выслуге лет, они ведь почти все были фронтовиками призыва 1941-го.
Позднее были разгромлены и другие направления: Брука сняли с руководства ИНЭУМА
одновременно с падением Хрущева, «косыгинскую» реформу свернули. Об АСУП и АСУТП на
гражданке и о системах управления армиями заговорили всерьез лишь лет через десять.
Полетаев перебрался в Новосибирск, где стал душой научных симпозиумов и выполнил свои главные работы. Сын Полетаева, Андрей Игоревич, в своей статье памяти отца вспоминает слова известного биолога-математика Альберта Макарьевича Молчанова: «Говорили, что кибернетика - реакционная лженаука. Это не так. Во-первых – не реакционная. Во-вторых – не лже, а в-третьих – не наука. Эта мысль могла бы принадлежать Игорю Андреевичу, как мне кажется ».
Андрей Полетаев, сын И.А.Полетаева, в студенческие годы на физфаке МГУ, 1963 г.
Он оказался прав – Полетаев выдвинул тезис о том, что кибернетика – не наука, еще в конце пятидесятых годов. Но обсуждение этого вопроса увело бы нас далеко за рамки статьи.
Физики и лирики
Известный современник Пушкина Е.А.Баратынский выразил всеобщее негативное ощущение от наступления века, как мы сейчас говорим, технократов в следующих знаменательных словах («Последний поэт»):
Исчезнули при свете просвещенья
Поэзии ребяческие сны,
И не о ней хлопочут поколенья,
Промышленным заботам преданы.
Представляется, что выдающийся поэт ухватил самую суть проблемы – науку упрекали в игнорировании «прекрасного» с самого момента ее возникновения. Шатобриан в начале XIX века предлагал науку вообще запретить. Кант поискал рациональные обоснования морали, и пришел к выводу, что их не существует. Положение усугубилось в середине XX века, когда наука, если можно так выразиться, «потеряла невинность». Если до этого типичный образ ученого – рассеянного чудака Паганеля – непременно включал в себя некое стремление «к поиску истины», «к бескорыстному познанию законов природы», существовало и культивировалось понятие о «чистой науке», то начиная со взрывов в Хиросиме и Нагасаки общественность перестала этому образу верить.
На этом фоне в конце 50-х годов одновременно на Западе (Ч.П.Сноу) и в СССР возникла дискуссия «о физиках и лириках». Сам факт возникновения такой дискуссии, независимо от ее уровня и последствий, имел весьма большое значение: у Тарковского фильм «Зеркало» начинается метафорой «я могу говорить». В донельзя заидеологизированном послесталинском обществе возникновение такого феномена само по себе необычно – нет никаких сомнений, что это не было никак санкционировано сверху. Совершенно честное изложение своего мнения в центральных (!) печатных изданиях, и поляризация этих мнений почти без оглядки на «единственно верное учение» имело большое значение для формирования общественного климата той эпохи.
Имя дискуссия получила от неоднократно цитировавшихся потом строк из стихотворения Б.Слуцкого, которое было напечатано в «Литературной газете» 13 сентября 1959:
Что-то физики в почете,
Что-то лирики в загоне.
Дело не в сухом расчете,
Дело в мировом законе.
Значит, что-то не раскрыли
Мы, что следовало нам бы!
Значит, слабенькие крылья –
Наши сладенькие ямбы...
Но публикация этих стихов случилась уже спустя полторы недели после начала самой дискуссии.
Толчком к началу послужило опубликование в «Комсомольской правде» от 2 сентября 1959 года статьи И.Эренбурга «Ответ на одно письмо». Студентка Ленинградского педагогического института Нина В. рассказывала о своем конфликте с неким инженером: «Как-то я попыталась прочитать ему стихотворение Блока, - писала корреспондентка. - Он нехотя выслушал, сказал мне, что это устарело, ерунда и теперь другая эпоха. Когда я ему предложила пойти в Эрмитаж, он разозлился, он там уже был, и вообще это неинтересно, и опять, что я не понимаю нашего времени... Конечно, он умный и честный работник, все его товарищи о нем высокого.мнения, и я могла часами слушать, когда он говорил о своей работе, он мне помог понять значение физики, но ничего другого в жизни он не признает... » Вопрос был вполне в духе времени: «верно ли, что интерес к искусству вытесняется в наш век могущественным научным прогрессом »?. Эренбург также ответил вполне в духе времени: «... я верю, что победят страсть, воля, вдохновение тех, которые обладают не только большими познаниями, но и большим сердцем ». Сторонники точки зрения Эренбурга в дальнейшем не раз ссылались на выступление Э.Поповой: «Убеждена, что и там, в космосе, человек будет бороться, страдать, любить, стремиться шире и глубже познавать мир. Человеку в космосе нужна будет ветка сирени! ». Вот эта «самая ветка сирени в космосе» и стала знаменем «лириков», противопоставлявших искусство «бездушной» науке. Сейчас бы над подобной патетикой только посмеялись, но реакция тогдашних читателей на статью была исключительно быстрой и активной. Ни одно современное издание не отказалось бы повторить подобный журналистский успех.
Это все бы закончилось, не оставив следа в нашей памяти, если бы заметка в «Комсомолке» не попалась на глаза Полетаеву. Как вы можете судить по изложенному, Игорь Андреевич был мастером словесных дуэлей. В статье Эренбурга его взбесил прежде всего уровень обсуждения – как он сам вспоминал: «Ну как такое можно печатать! Именно печатать, ибо сначала я ни на секунду не усомнился в том, что И. Г. Эренбург печатает одно, а думает другое (не круглый же он дурак, в самом деле, с этой „душевной целиной" ». Прекрасно знающий изнутри и науку и искусство, Полетаев с обычным чувством юмора пошел на провокацию: « Можно ли утверждать, что современная жизнь все больше следует за художниками и поэтами? Нет. Наука и техника создают лицо современной эпохи, все больше влияют на вкусы, нравы, поведение человека... Мы живем творчеством разума, а не чувства, поэзией идей, теорией экспериментов, строительства. Это наша эпоха. Она требует всего человека без остатка, и некогда нам восклицать: ах, Бах! ах, Блок! Конечно же, они устарели и стали не в рост с нашей жизнью. Хотим мы этого или нет, они стали досугом, развлечением, а не жизнью... Хотим мы этого или нет, но поэты все меньше владеют нашими душами и все меньше учат нас. Самые увлекательные сказки преподносят сегодня наука и техника, точный, смелый и беспощадный разум. Не признавать этого - значит не видеть, что делается вокруг. Искусство отходит на второй план - в отдых, в досуг, и я жалею об этом вместе с Эренбургом ». И подписался – «Полетаев (инженер)», и под этим именем стал в одночасье известен всей стране.
Его восприняли всерьез, да еще так всерьез, что дискуссия перекинулась на страницы «Литературной газеты», «Литературы и жизни», журналов «Москва», «Иностранная литература», «Нового мира» и др. изданий. У «инженера Полетаева» нашлось много единомышленников, но большинство все же оказалось против. Всего за почти пять лет, которые продлилась дискуссия (до 1964 года), в ней приняли участие академики, литературоведы, журналисты, писатели и поэты, и даже иностранные авторы (Ч.Сноу и М.Уилсон).
Все эти люди, кроме, конечно, тех, кто лично знал И.А.Полетаева (а таковые в публичной дискуссии, видимо, не участвовали) и не подозревали, что сам Игорь Андреевич:
– знал английский, немецкий, французский, итальянский, чешский, польский и японский языки, а также со словарем читал на шведском, греческом, китайском и венгерском;
– имел абсолютный слух и музыкальное образование, всю жизнь осваивал новые музыкальные инструменты, например, к концу жизни освоил скрипку и флейту;
– дома собрал огромную коллекцию записей классической музыки, также очень любил песни Шарля Трене и Ива Монтана;
– занимался скульптурой, живописью, съемками любительских фильмов, прикладными искусствами (дутьем из стекла). По свидетельству сына, он завидовал Мухиной и Коненкову, потому что сам так бы не смог, а остальным – нет, чувствовал, что мог бы сам выразить не хуже.
И его выступление было просто провокацией, желанием вывести на чистую воду болтунов и бездельников, которых в советском искусстве было к тому времени просто неисчислимое количество. Говоря современным языком, Полетаев «развел лириков, как лохов», они простодушно на это клюнули, а он сам с удовлетворением наблюдал, как подвергается избиению некий виртуальный «инженер Полетаев» и сколько глупостей при этом произносится.
Вот его реальная позиция, по его собственным словам: «Что же я отстаивал (а я-таки „отстаивал" нечто) в этом споре? Я это помню, и я готов „отстаивать" и ныне. Вероятно то, что я отстаивал, кратко можно назвать „свободой выбора". Если я или некто X, будучи взрослым, в здравом уме и твердой памяти, выбрал себе занятие, то – во-первых – пусть он делает как хочет, если он не мешает другим, а тем более приносит пользу; во-вторых, пусть никакая сволочь не смеет ему говорить, что ты, дескать, X – плохой, потому что ты плотник (инженер, г...очист – нужное дописать), а я – Y – хороший, ибо я поэт (музыкант, вор-домушник – нужное дописать). … Беда начнется, когда дурак, богемный недоучка, виршеплет, именующий себя, как рак на безрыбье, „поэтом", придет к работяге инженеру и будет нахально надоедать заявлением, что он „некультурен", ибо непричастен к поэзии. Именно это и заявлял Эренбург, да будет ему земля пухом ».
И вот это признание, публикованное уже после смерти Игоря Андреевича его сыном, выводит всю проблему совершенно на другой уровень. Д искуссию ту, конечно, нельзя было развернуть в сторону спора о «свободе выбора». Если бы оказалось, что на самом деле вопрос стоит об основах «открытого общества», сосуществования культур и мировоззрений, то никакой дискуссии просто бы не состоялось. А жаль, потому что вопрос и по сей день совсем не закрыт, и имеет еще много уровней, о которых сам Полетаев, скорее всего, совсем не подозревал.
На его надгробии в Новосибирском Академгородке написано – «инженер И.А.Полетаев».
Там же) - советский учёный, к.т.н., участник кибернетического семинара в МГУ под рук. акад. А.А. Ляпунова в середине 1950-х годов, один из деятельных пропагандистов отечественной кибернетики . Наиболее известен, как автор первой в СССР отечественной монографии по кибернетике (книга «Сигнал», 1958), написанной им по предложению А.А. Ляпунова, а также как переводчик и научный редактор ряда зарубежных книг по кибернетике, вышедших вскоре после снятия партийных запретов на кибернетику в г.
1 / 3
✪ Лекция «Теория принятия решений». Алескеров Ф.Т.
✪ Формируем будущее 5. Торсионные технологии
✪ Рынок труда РФ-2016 для трудовых мигрантов из Кыргызстана: новые тренды и мифы
После окончания в 1930 году семилетней школы работал электриком. В 1933 году поступил в МЭИ , который окончил с отличием в 1938 году. Поступил в аспирантуру Всесоюзного энергетического института (ВЭИ), где занимался исследованиями электрического разряда в разреженных парах ртути. С июля 1941 по февраль 1945 года Полетаев служил в частях ПВО Москвы, весной 1942 года он получил осколочное ранение.
В 1945 году находился в командировке в США, где изучал радары , поставлявшиеся в СССР по ленд-лизу . Позже офицер И. А. Полетаев работал в секретном НИИ-5, подчинённом Академии артиллерийских наук (ААН), а после 1953 года перешедшем в подчинение Главному артиллерийскому управлению (ГАУ) МО СССР. В середине 1950-х годов инженер-подполковник И. А. Полетаев перешёл на работу в отдел математического моделирования Вычислительного центра № 1 МО СССР (п/я 01168, ВЦ № 1 МО, ЦНИИ-27 МО), созданного в 1954 г.
Вначале 1950-х годов И. А. Полетаев входил в небольшую группу борцов за кибернетику в СССР. Весной 1954 года на семинаре в секретном НИИ-5 МО А. И. Китовым, М. Г. Гаазе-Рапопортом и И. А. Полетаевым были сделаны одни из первых в стране три доклада о кибернетике, считавшейся в СССР до августа 1955 г. лженаукой . И. А. Полетаев был одним из двух переводчиков книги Ф. Морза и Дж. Кимпбела «Методы исследования операций», вышедшей в 1956 г. Под его редакцией в 1960 г. в издательстве «Советское радио» вышел перевод книги Дж. Вильямса «Совершенный стратег, или букварь по теории стратегических игр». Это были одни из первых книг на русском языке по кибернетике.
С 1954 г. Игорь Андреевич активно участвует в работе семинара по кибернетике в МГУ , руководимого А. А. Ляпуновым , с которым И. А. Полетаев был связан общими научными интересами и дружескими отношениями.
Обобщая свои публикации и результаты работы в ВЦ № 1 МО Игорь Андреевич, по инициативе А. И. Берга , начал работу над книгой, посвящённой основным понятиям кибернетики. В 1958 году эта книга вышла под названием «Сигнал» и стала очень популярной, выдержав затем несколько переводов и переизданий.
В сентябре 1959 года Полетаев прочёл в «Комсомольской правде» статью И.Г Эренбурга «Ответ на одно письмо», где Эренбург на примере «ограниченного» инженера Юрия, не понимавшего ценности стихов и симфоний, призывал советских граждан бороться за гармоничное развитие личности . Полетаев немедленно ответил . Позже он утверждал, что его главной целью было отрицание дискриминации по «культурологическому признаку»: если человек интересуется не ямбами, а интегралами, ему нельзя ставить это в вину. Однако заметка Полетаева вызвала настоящий шквал писем в редакции газет, среди авторов которых преобладали сторонники Эренбурга. Спустя всего два дня после заметки было опубликовано знаменитое стихотворение Бориса Слуцкого «Что-то физики в почёте/Что-то лирики в загоне…» , которое стало ещё одним катализатором бурных дискуссий «физиков» и «лириков».
Необходимо отметить, что сам Полетаев живо интересовался искусством, живописью, музыкой и литературой. Известно, что он изучил чешский язык для того, чтобы прочесть в оригинале пьесу «R.U.R.»
