Введение
Проблема человека в экономике давно привлекала внимание многих ученых. Ведь в центре интересов экономической теории еще со времен меркантилизма было рассмотрение богатства, его природы, причин и истоков, поведение человека, производящего и умножающего богатство, не могло остаться в стороне.
Каков человек в экономике, каковы его типичные черты? Постоянен тип человека, занятого в экономике, или изменяется? Если изменяется, то отчего, в зависимости от каких факторов? Интерес к этим и подобным вопросам не только не остывает, но, напротив, растет.
Однако нельзя не сказать о том, что проблематика человека как субъекта экономики не только не стала к настоящему времени наиболее важной, но, по сути, стала исчезать из учебников. Если раньше в экономической теории отношения между людьми считались основным предметом исследований, то с переходом к «экономикс», где отношения не изучаются, субъекты экономики окончательно исчезли со страниц учебников и научных работ.
А между тем не потеряло, а приобрело еще большую значимость утверждение, что именно субъекты, люди, создают экономику, и она такова, каковы эти субъекты. Ведь экономика - это сфера жизни человека, средство его существования, а это значит, что особенности и закономерности жизни и развития самого человека не могут не сказываться на экономике. Более того, именно они являются, скорее всего, определяющими условиями в том или ином развитии экономики.
Иными словами, экономика создается людьми, народом, т. е. определенным этническим сообществом, которое вбирает в себя условия своей жизни и, совершенствуя их, развивает себя. А это значит, что модель человека нельзя вывести только лишь из самой экономики. Модель человека предопределяется историей и определенной культурой. Не зря в одно и то же время могут существовать разные модели человека в экономике и разные экономики.
Таким образом, подчеркивая актуальность темы данной работы, приведем следующие слова: «Историю становления модели человека в экономической науке можно рассматривать как отражение истории развития самой науки…». Более того, в экономической теории концепция экономического человека играет роль, помимо всего прочего, роль рабочей модели для определения основных экономических категорий и объяснения экономических законов и явлений.
С учетом всего вышесказанного, вопрос о становлении концепции экономического человека является крайне актуальным и будет рассмотрен в данной работе.
Краткая характеристика экономического человека
Экономическая наука в широком смысле слова – это наука о ведении хозяйства. Само происхождение термина экономика говорит об этом («ойкономия» по-гречески – «домоведение»). Хозяйство ведется человеком (обществом) с целью удовлетворения своих материальных и духовных потребностей. Соответственно, сам человек выступает в хозяйстве (экономике) в двух ипостасях. С одной стороны – как организатор и производитель необходимых обществу благ; с другой стороны – как их непосредственный потребитель. В связи с этим можно утверждать, что именно человек является и целью, и средством ведения хозяйства.
В экономике, как и во всех сферах человеческой деятельности, действуют люди, наделенные волей, сознанием, эмоциями. Поэтому экономическая наука не может обойтись без определенных допущений о мотивах и способах поведения экономических субъектов, которые и принято объединять под названием «модель человека».
Выделяют даже отдельную науку – экономическую антропологию, которая ставит перед собой задачу изучения человека как экономического субъекта и разработки модели различных типов homo oeconomicus – «человека экономического».
Можно выделить следующие характеристики:
1. Человек независим. Это атомизированный индивид, принимающий самостоятельные решения, исходя из своих личных предпочтений.
2. Человек эгоистичен. Он в первую очередь заботится о своем интересе и стремится к максимизации собственной выгоды.
3. Человек рационален. Он последовательно стремится к поставленной цели и рассчитывает сравнительные издержки того или иного выбора средств ее достижения.
4. Человек информирован. Он не только хорошо знает собственные потребности, но и обладает достаточной информацией о средствах их удовлетворения.
Таким образом, исходя из вышесказанного, возникает облик «компетентного эгоиста», который рационально и независимо от других преследует собственную выгоду и служит образцом «нормального среднего» человека. Для подобных субъектов всякого рода политические, социальные и культурные факторы являются не более чем внешними рамками или фиксированными границами, которые держат их в некой узде, не позволяя одним эгоистам реализовывать свою выгоду за счет других слишком откровенными и грубыми способами. Именно указанный «нормальный средний» человек и положен в основу общей модели, которая используется в произведениях английских классиков, и обычно именуется концепцией «экономического человека» (homo oeconomicus). На данной модели, с определенными отклонениями, построены практически все основные экономические теории. Хотя, разумеется, модель экономического человека не оставалась неизменной и претерпела весьма сложную эволюцию.
В общем виде модель экономического человека обязана содержать три группы факторов, представляющих цели человека, средства для их достижения и информацию о процессах, посредством которых средства ведут к достижению целей.
Можно выделить общую схему модели экономического человека, которой придерживается большинство современных ученых в настоящее время:
1. Экономический человек находится в ситуации, когда количество доступных ему ресурсов является ограниченным. Он не может одновременно удовлетворить все свои потребности и поэтому вынужден делать выбор.
2. Факторы, обусловливающие этот выбор, делятся на две строго различающиеся группы: предпочтения и ограничения. Предпочтения характеризуют субъективные потребности и желания индивида, ограничения - его объективные возможности. Предпочтения экономического человека являются всеохватывающими и непротиворечивыми. Главными ограничениями экономического человека являются величина его дохода и цены отдельных благ и услуг.
3. Экономический человек наделен способностью оценивать возможные для него варианты выбора с точки зрения того, насколько их результаты соответствуют его предпочтениям. Другими словами, альтернативы всегда должны быть сравнимы между собой.
4. Делая выбор, экономический человек руководствуется собственными интересами, которые могут при этом включать и благосостояние других людей. Важно то, что действия индивида определяются его собственными предпочтениями, а не предпочтениями его контрагентов по сделке и не принятыми в обществе нормами, традициями и т.д. Эти свойства позволяют человеку давать оценку своим будущим поступкам исключительно по их последствиям, а не по исходному замыслу.
5. Находящаяся в распоряжении экономического человека информация, как правило, является ограниченной, - ему известны далеко не все доступные варианты действия, а также результаты известных вариантов, - и не изменяется сама по себе. Приобретение дополнительной информации требует издержек.
6. Выбор экономического человека является рациональным в том смысле, что из известных вариантов выбирается тот, который согласно его мнению или ожиданиям в наибольшей степени будет отвечать его предпочтениям или, что то же самое, максимизировать его целевую функцию. В современной экономической теории предпосылка максимизации целевой функции означает лишь, что люди выбирают то, что они предпочитают. Необходимо подчеркнуть, что мнения и ожидания, о которых идет речь, могут быть ошибочными, и субъективно рациональный выбор, с которым имеет дело экономическая теория, может казаться иррациональным более информированному внешнему наблюдателю. Сформулированная выше модель экономического человека сложилась в ходе более чем двухвековой эволюции экономической науки. За это время некоторые признаки экономического человека, ранее считавшиеся основополагающими, отпали как необязательные. К этим признакам относятся непременный эгоизм, полнота информации, мгновенная реакция. Правда, точнее будет сказать, что свойства эти сохранились в модифицированном, зачастую трудно узнаваемом виде.
По данным Приложения А, рисунка 1, можно вкратце проследить становление концепции экономического человека. Данный рисунок описывает процесс становления, начиная с самых ранних времен (до А.Смита), когда говорить об определенной модели человека можно было лишь условно. Хотя уже тогда, можно было найти некоторые идеи о модели человека, например, у Аристотеля и средневековых схоластов. Дело в том, что при рабовладении и феодализме экономика не была еще самостоятельной подсистемой общества, а являлась функцией его социальной организации. Соответственно сознание и поведение людей в области экономики подчинялось моральным и, в первую очередь, религиозным нормам, существовавшим в обществе (подкрепленным властью и авторитетом государства). Как пишет А.В. Аникин, «основной вопрос состоял в том, что должно быть в экономической жизни в соответствии с буквой и духом Писания».
В XVII–XVIII вв. начала экономической теории и элементы соответствующей модели человека развивались либо в рамках рекомендаций для государственной политики (меркантилизм), либо в рамках общей этической теории.
Концепция экономического человека в классической школе
Значение модели экономического человека для истории экономической мысли состоит в том, что с ее помощью политическая экономия выделилась из моральной философии как наука, имеющая свой предмет, – деятельность экономического человека.
Классическая политическая экономия (Адам Смит, Давид Рикардо, Джон Стюарт Милль) рассматривала экономического человека как существо рациональное и эгоистичное. Этот человек живет согласно собственному интересу, даже можно сказать – собственной корысти, но апелляция к этой корысти отнюдь не вредит общественному интересу и общей выгоде, а наоборот способствует его воплощению в жизнь.
«Человек постоянно нуждается в помощи своих ближних, и тщетно будет он ожидать ее лишь от их расположения. Он скорее достигнет своей цели, если обратиться к их эгоизму и сумеет показать им, что в их собственных интересах сделать для него то, что он требует от них. Всякий, предлагающий другому сделку какого-либо рода, предлагает сделать именно это. Дай мне то, что мне нужно, и ты получишь то, что тебе нужно, – таков смысл всякого подобного предложения. Именно таким путем мы получаем друг от друга значительно большую часть услуг, в которых мы нуждаемся. Не от благожелательности мясника, пивовара или булочника ожидаем мы получить свой обед, а от соблюдения ими собственных интересов. Мы обращаемся не к их гуманизму, а к их эгоизму и никогда не говорим о наших нуждах, а о наших выгодах».
Экономический человек К. Маркса
У Карла Маркса нет специальной работы, посвященной изучению модели экономического человека. Проблемы homo oekonomicus рассматриваются сквозь призму иных задач и присутствуют во многих работах основателя марксизма: в «Манифесте Коммунистической партии», «Критике Готской программы», «Тезисах о Фейербахе» и, естественно, в главном труде – «Капитале».
Отправным пунктом изучения экономического человека К. Маркса является характеристика человека как «совокупности общественных отношений». В «Тезисах о Фейербахе» им выдвинут следующий тезис:
«Сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивиду. В своей действительности она есть совокупность общественных отношений».
Интерпретация сущности человека посредством общественных отношений, в которые данный индивид «включен», бесспорно, явилась революционной для своего времени. Она помогла Марксу увидеть то, что раньше по-настоящему никто еще не разглядывал: за множеством личных отношений в сфере хозяйства – «функциональные» или «безличные» отношения. «Экономический человек» у Маркса – это прежде всего воплощение определенной социальной или классовой функции; моральное же поведение такого субъекта основоположнику марксизма представляется в подавляющем большинстве случаев не имеющим серьезного значения.
К. Маркс выделил в своей рецензии антропоцентрический подход Вагнера. Он подчеркнул, что человек в теории Вагнера абстрактен, он «есть не более, как профессорский человек, относящийся к природе не практически, а теоретически. Этот «человек вообще» не может иметь конкретных потребностей, поскольку потребности возникают только в обществе».
Заключение
В результате выполнения данной работы было дано понятие «человеку экономическому», его основные характеристики. Также был прослежен процесс становления концепции экономического человека в трудах ученых-экономистов в разные исторические периоды времени. В результате данного процесса выяснено:
Классическая политическая экономия рассматривала экономического человека как существо рациональное и эгоистичное, хозяина своих действий;
Основными чертами утилитаристской концепции экономического человека по Бентаму являются: претензия на универсальность, надклассовый характер, гедонизм, счетный рационализм, пассивно-потребительская ориентация;
Модель экономического человека исторической школы представляет собой пассивное существо, подверженное внешним влияниям и движимое вперемежку эгоистическими и альтруистическими побуждениями;
Марксистский экономический человек – это воплощение определенной социальной или классовой функции; моральное поведение такого субъекта Марксом представляется как не имеющим серьезного значения.
Маржиналистский экономический человек – человек-оптимизатор, обладающий свойствами: стремление к наибольшей полезности и к наименьшим издержкам; неизменность во времени системы индивидуальных предпочтений; способность к сопоставлению целей со средствами их достижения; обладание полной информацией; мгновенная реакция на изменение внешних условий;
Родоначальник неоклассической школы А.Маршалл приблизил свою модель экономического человека к свойствам реальных агентов производства - менеджеров. Концепция экономического человека А.Маршалла была положена в основу модели современного экономического человека.
Таким образом, современная экономическая модель экономического человека строилась на предыдущих концепциях экономического человека. При этом некоторые признаки экономического человека, ранее считавшиеся основополагающими, отпадали как необязательные, а точнее сказать, что свойства эти сохранились в модифицированном, трудно узнаваемом виде.
Список использованных источников
4. Столяров. А. М. Становление концепции экономического человека: от классики до неоклассики // Проблемы современной. экономики. 2008. № 2.
5. Милль, Дж. С. Основы политической экономии: пер. с англ. М. : Прогресс, 1980. Т. 1.
6. Бентам И. Введение в основания нравственности и законодательства. М., 1998.
7. Автономов В.С. Человек в зеркале экономической теории. Очерки истории экономической мысли. М.: Наука, 1993.
8. Фромм Э. Концепция человека у Карла Маркса, 1961.
9. Маршалл, А. Принципы политической экономики пер. с англ. М. : Прогресс, 1983. Т. 1.
10. Попова А.А., Марданова И.М. Методологическая роль концепции «Экономического человека» в развитии теории и практики.//Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 9.
Приложение А
Рисунок 1 - Этапы становления концепции экономического человека
Федеральное государственное бюджетное образовательное
учреждение высшего профессионального образования
«Мордовский государственный университет им. Н.П. Огарева»
Рузаевский институт машиностроения (филиал)
Кафедра Гуманитарных дисциплин
РЕФЕРАТ
ПО ФИЛОСОФСКОЙ АНТРОПОЛОГИИ
Тема: «Экономический человек» К. Маркса
Выполнила: студентка гр. Э-304
Бутурлакина Е.
Рузаевка 2011
Введение
Краткая характеристика экономического человека
Концепция экономического человека в классической школе
Экономический человек К. Маркса
Заключение
Список использованных источников
Основные характеристики концепции экономического человека
Основные концепции «экономического человека» в трудах ученых-экономистов прошлых веков
Впервые представил целостную теоретическую систему, в основе которой было заложено понятие «экономического человека» (ЭЧ). Это купец или промышленник (далее появится термин «предприниматель»), имеющий следующие свойства: 1) склонность к обмену одного предмета на другой; 2) собственный интерес, эгоизм, одинаковое у всех людей постоянное и неисчезающее стремление улучшить свое положение. Помимо заработка на выбор занятия влияют и другие факторы: легкость и трудность обучения, приятность или неприятность занятия, его постоянство или непостоянство, больший или меньший престиж в обществе, большая или меньшая вероятность успеха. Рассмотренный А. Смитом класс, обладающий капиталом, менее всего заинтересован в общественном благополучии: он «обычно заинтересован в том, чтобы вводить общество в заблуждение и даже угнетать его», пытаясь ограничить конкуренцию. Но если государство обеспечивает свободу конкуренции, то «невидимая рука» объединяет разрозненных действующих экономистов в упорядоченную систему, обеспечивая общее благо
Д. Рикардо
Считал, что стремление к собственному интересу экономического человека самоочевидно. Главная фигура для него - «капиталист, ищущий прибыльного применения своих средств». Собственный интерес не сводится к чисто денежному, что приводит к разным нормам прибыли в разных отраслях. Что же касается рабочих, то их поведение подчинено привычкам и «инстинктам», а землевладельцы представляют собой праздных получателей ренты, не властных над своим экономическим положением
Дж. С. Милль
Политическая экономия охватывает не всё поведение человека в обществе. «Оно рассматривает его лишь как существо, желающее обладать богатством и способное сравнить эффективность разных средств для достижения этой цели. Оно полностью абстрагируется от любых других человеческих страстей и мотивов». Политическая экономия есть наука абстрактная, подобно геометрии, ее исходный пункт - не факты, а априорные предпосылки (абстракция человека, стремящегося только к богатству, может быть уподоблена абстракции прямой линии, имеющей длину, но не имеющей ширины)
А. Вагнер
Основатель «социально-правовой школы» политической экономии. По его мнению, главным свойством «экономической природы человека» является наличие потребностей, то есть «ощущения нехватки благ и стремления ее устранить». Это потребности, обусловленные инстинктом самосохранения и мотивом собственного интереса. Экономической деятельностью управляют также экономические мотивы (желание выгоды и боязнь нужды, надежда на одобрение и боязнь наказания, чувство чести и страх позора, стремление к деятельности и опасение последствий праздности, чувство долга и страх перед угрызениями совести). Говоря иначе, такой - антропоцентрический подход - связан не только с интересом, но и со страхом, который нередко сопровождает тех, кто занимается предпринимательской деятельностью
А. Маршалл
Приблизил свою модель «экономического человека» к свойствам реальных агентов производства - менеджеров. Экономисты, по его мнению, имеют дело с человеком как таковым, а не с абстрактной его копией. «Когда человек здоров, его работа, даже выполненная по найму, доставляет ему большее удовольствие, чем муки». Ключевым моментом в его экономической теории является рациональное поведение человека - гедониста. Им введено понятие «нормальной деятельности», под которой понимается «ожидаемый при определенных условиях образ действий членов какой-либо профессиональной группы». По сути, можно говорить о важности корпоративной культуры в достижении делового успеха
Таким образом, идея "экономического человека" (в то время еще так не называемая) в конце XVIII в. просто носилась в европейском воздухе. Но все же нигде и ни у кого она не была сформулирована настолько отчетливо, как в "Богатстве народов" . Вместе с тем Смит стал первым экономистом, положившим определенное представление о человеческой природе в основу целостной теоретической системы.
Эти свойства взаимосвязаны: в условиях широкого развития обмена, невозможно установить с каждым из "партнеров" личные отношения, основанные на взаимной симпатии. Вместе с тем обмен возникает именно потому, что даром получить нужные предметы у эгоистического по природе соплеменника невозможно .
Отмеченные свойства человеческой природы имеют у Смита важные экономические последствия. Они ведут к системе разделения труда, в которой индивид выбирает такое занятие, при, котором его продукт будет иметь большую стоимость, чем в других отраслях. "Каждый отдельный человек постоянно старается найти наиболее выгодное приложение капитала, которым он может распоряжаться. Он имеет в виду собственную выгоду, а отнюдь не выгоды общества" .
Однако Смит в отличие от Гоббса и меркантилистов не противопоставляет частный интерес общему благу ("богатству народов""). Дело в том, что это богатство, вынесенное в заголовок его труда, о преумножении которого так долго говорили меркантилисты, равно, по Смиту, сумме стоимостей, созданных во всех отраслях хозяйства. Таким образом, выбирая отрасль, где его "продукт будет иметь большую стоимость, чем в других отраслях", человек, ведомый эгоистическим интересом, самым непосредственным образом "помогает обществу".
Когда же приток капитала из других отраслей в более рентабельную достигает такого уровня, что стоимость товаров падает и сравнительная выгодность исчезает, собственный интерес начинает направлять владельцев капитала в другие сферы его приложения, что опять-таки в интересах общества.
Но вместе с тем Смит отнюдь не идеализирует эгоизм владельцев капитала: он хорошо понимает, что собственный интерес капиталистов может заключаться не только в производстве выгодных продуктов, но и в ограничении аналогичной деятельности конкурентов. Он даже отмечает, что норма прибыли, как правило, находится в обратной зависимости от общественного благосостояния, и поэтому интересы купцов и промышленников в меньшей степени связаны с интересами общества, чем интересы рабочих и землевладельцев. Более того, этот класс "обычно заинтересован в том, чтобы вводить общество в заблуждение и даже угнетать его"" , пытаясь ограничить конкуренцию. Но если государство следит за свободой конкуренции, то "невидимая рука", т. е. собственный интерес плюс свободная конкуренция, объединяет в итоге разрозненно действующих эгоистов в упорядоченную систему, обеспечивающую общее благо.
Так, Смит аккуратно развязывает узел, образованный переплетением личных и общественных интересов, который долгое время с разных сторон пытались распутать меркантилисты и философы.
Изложенная нами схема того, как работает мотив личного интереса в теоретической системе Смита, не должна создавать впечатления, что мотивация экономического поведения понимается автором "Богатства народов" чисто абстрактно. Смит выводит своего эгоиста не из умозрительных соображений о природе человека, а из своих наблюдений за окружающим его реальным миром. Теоретический каркас со всех сторон окружен полнокровной эмпирической плотью. Так, Смит не сводит собственный интерес людей к получению денежных доходов: на выбор занятий помимо заработка влияют также приятность или неприятность занятия, легкость или трудность обучения, постоянство или непостоянство занятий, больший или меньший престиж в обществе и, наконец, большая или меньшая вероятность успеха. Например, люди, занимающиеся неприятным, презираемым обществом делом - мясники, палачи, кабатчики, вправе претендовать на большую прибыль, и т.д.
Эти факторы компенсируют неравенство доходов и тоже входят в целевую функцию экономического субъекта. Различает Смит также интересы представителей основных классов современного ему общества: собственников земли, наемных рабочих и капиталистов.
Столь же реалистичен подход Смита и к другим компонентам модели человека: его интеллектуальным способностям и информационным возможностям. С этой стороны человека, о котором идет речь в "Богатстве народов" , можно, пожалуй, охарактеризовать так: он компетентен в том, что затрагивает его личные интересы. Он действует по принципу: "своя рубашка ближе к телу" и лучше, чем кто-либо другой, способен идентифицировать свой собственный интерес. Конкурентом в этой области является для него государство, которое претендует на то, что лучше всех своих граждан понимает, что им нужно. Борьба с этим вмешательством государства в частную экономическую жизнь как раз и составляет главный полемический заряд "Богатства народов" , которому эта книга обязана в первую очередь своей популярностью у современников. Полемика Смита настолько красноречива и актуальна, что хочется привести здесь одну большую цитату: "Государственный деятель, который попытался бы давать частным лицам указания, как они должны употреблять свои капиталы, обременил бы себя совершенно излишней заботой, а также присвоил бы себе власть, которую нельзя без ущерба доверить не только какому-либо лицу, но и какому бы то ни было совету или учреждению и которая ни в чьих руках не оказалась бы столь опасной, как в руках человека настолько безумного и самонадеянного, чтобы вообразить себя способным использовать эту власть" . На долю государства Смит отводил, помимо уже упоминавшегося контроля за свободой конкуренции, лишь функции обороны, обеспечения правопорядка и те важные области, которые недостаточно привлекательны для вложений частных лиц.
Значение этой модели человека для истории экономической мысли состоит прежде всего в том, что с ее помощью политическая экономия выделилась из моральной философии как наука, имеющая свой предмет - деятельность "экономического человека".
Но еще раз подчеркнем, что ни Смит, ни Рикардо не занимались рефлексией по поводу предпосылок своих исследований и не подозревали, что всю жизнь "говорят прозой".
Методология классической школы, и в первую очередь концепция "экономического человека", подверглась фундаментальному теоретическому осмыслению лишь в работах Дж.С.Милля . Дж.Милль, автор основополагающей работы о логике различных наук, получивший глубокое и разностороннее образование, человек, порвавший с утилитаристской этикой Дж.Бентама и своего отца Дж.Милля и сблизившийся с английскими романтиками, был конечно далек от наивной веры своих предшественников в вечность и естественность "собственного интереса". Он подчеркивал, что политическая экономия охватывает не все поведение человека в обществе: "Она рассматривает его лишь как существо, желающее обладать богатством, и способное сравнивать эффективность разных средств для достижения этой цели. Она полностью абстрагируется от любых других человеческих страстей и мотивов, кроме тех, которые можно считать вечными антагонистами стремления к богатству, а именно, отвращения к труду и желания безотлагательно пользоваться дорого стоящими наслаждениями" . Таким образом, согласно толкованию Милля, экономический анализ движется как бы в двухмерном пространстве, на одной оси которого - богатство, а на другой - неприятности, подстерегающие человека на пути к этой цели.
Милль считал этот подход безусловно односторонним: действительная мотивация человека намного сложнее, однако утверждал, что такая абстракция, когда "главная цель рассматривается как единственная" , есть подлинно научный способ анализа для общественных наук, в которых невозможен эксперимент и опирающаяся на него индукция.
Политическая экономия, по Миллю, ближе к геометрии, ее исходный пункт - не факты, а априорные предпосылки (абстракция человека, стремящегося только к богатству, может быть уподоблена, по мнению Милля, абстракции прямой линии, имеющей длину, но не имеющей ширины . Однако из всех наук наиболее родственной политической экономии он считал механику, оперирующую отдельными, не растворяющимися друг в друге телами. Результаты их взаимодействия можно вычислить теоретически, а затем проверить эти дедуктивные выводы на практике, учтя действие прочих равных, от которых мы абстрагировались вначале.
Аналогично и абстрактный характер политической экономии, по Миллю, вовсе не означает ее неприменимости к практической жизни: "то, что верно абстрактно, верно и конкретно, но с надлежащими допущениями" , т.е., применяя принципы политической экономии к конкретному случаю, необходимо ввести в рассмотрение все "возмущающие воздействия", от которых абстрагировалась эта наука.
Силой своей отточенной логики Милль попытался поставить не высказанную методологию Смита и Рикардо, их основанные на здравом смысле представления о человеческой природе на строгую научную основу. Однако в таком безупречном с точки зрения логики виде концепция "экономического человека" кое-что потеряла. Понимание ее Миллем как чисто теоретической абстракции оказало определяющее влияние на дальнейшее развитие методологии политической экономии, причем последующая эволюция, как будет показано ниже, состояла в нарастающей степени абстрактности анализа, увеличивающемся отрыве поведенческих предпосылок от повседневной реальности и житейского опыта.
Есть в статье Милля и еще один пункт, который на первый взгляд обобщал опыт классиков, но в то же время вел к отступлению от них. Речь идет о том месте, где упоминаются различные факторы, противодействующие стремлению к богатству. Казалось бы, налицо всего лишь смена акцента: и Смит, и Рикардо писали о том, что стремление к богатству нельзя сводить к погоне за деньгами. Вектор благосостояния (говоря более современным языком) включал у них, помимо главного компонента -денежного богатства, также и общественный престиж, "приятность" занятия, надежность помещения капитала и т.д. (см.выше). Однако и Смит и Рикардо предполагали, что эти неденежные выгоды, отличающие одно помещение капитала от другого, постоянны во времени и "возмещают малые размеры денежного вознаграждения в одних отраслях и уравновешивают слишком высокое вознаграждение в других" . Таким образом, здесь мы имеем дело с конкретизацией целевой функции капиталиста - максимизации богатства (благосостояния). У Милля же речь идет об отвращении к труду вообще как к средству добывания богатства, а это свойство никак не присуще целеустремленному, энергичному, трудолюбивому и прижимистому капиталисту у Смита и Рикардо. Здесь из-за спины "экономического человека" классической школы уже выглядывает гедонист, обитающий в трудах Дж.Бентама, взгляды которого будут рассмотрены ниже.
Эти методологические воззрения Милль пытался воплотить в своем главном труде - "Основы политической экономии". Особенно показательна здесь маленькая глава "О конкуренции и обычае" . Как пишет автор, английская политическая экономия законно предполагает, что распределение продукта происходит под определяющим воздействием конкуренции. Однако в реальности часты случаи, когда обычаи и привычки оказываются сильнее. Милль отмечает, что "принципом, в сколько-нибудь значительной степени регулирующим соглашения экономического характера, конкуренция стала лишь с недавнего времени" . Но и в современной ему экономике "обычай успешно удерживает свои позиции в борьбе с конкуренцией даже там, где вследствие многочисленности конкурентов и общей энергии, проявляемой в погоне за прибылью" , последняя получила сильное развитие. Что же говорить тогда о странах континентальной Европы, "где люди довольствуются меньшими денежными барышами, не столь дорожа ими по сравнению со своим покоем или своими удовольствиями?" . Здесь очевидно, что Милль полностью разделяет концепцию "экономического человека" Смита и Рикардо (ведь конкуренция есть единственно возможный способ сосуществования юридически свободных "экономических человеков"), сознавая в то же время ее ограниченную применимость во времени и пространстве.
Отдельного человека и группы людей на рынке формирует спрос. Для финансового результата продавца очень важно своевременно предугадать объем спроса в будущем и определить перечень основных факторов, которые могут повлиять на него. Именно поэтому следует разобраться с понятием "модель экономического человека" и, подключив к экономическим еще психологические и социальные аспекты, начать использовать эти знания на практике. Они актуальны как для предприятий, выступающих на рынке со стороны предложения, так и для обычных людей, которые в совокупности обеспечивают рыночный спрос.
Экономисты уже давно задались вопросом, каким образом человек делает выбор, чем руководствуется и как ранжирует свои приоритеты. С развитием рыночных отношений эволюционировал и сам человек. Вспомним известные нам виды "homo".
Модели человека с точки зрения биологии или Homo biologicus :
Эволюция людей с позиции вида деятельности и причинно-следственного бытия, богатого на события, или Homo eventus :
Краткая характеристика представленных упрощенных моделей событийного типа показывает систему приоритетов человека и объясняет мотивы его поведения в той или иной среде - экономической, политической, социальной, религиозной. Каждый конкретный индивидуум может быть человеком "разным" в зависимости от системы координат, то есть среды, в которой он действует и идентифицируется.
Интересно сравнить первые две событийные модели людей: экономический человек индивидуален, социальный - слишком коллективен и зависим от общества. Мир подстраивается под человека, что отражается в законе спроса и предложения, а социальный человек сам приспосабливается к социальным тенденциям мира, дабы избежать своего отделения от толпы.
Моделирование предполагает определенную систему допущений, поэтому человек в экономических отношениях обладает рациональностью , то есть способен принять верное решение в предложенных условиях. На рациональность человека влияют следующие факторы:
Соотношение указанных выше допущений приводит к тому, что рациональность может быть трех видов:
Представления о человеке, как рациональном субъекте со своими потребностями и мотивами, эволюционировали вместе с экономическими школами. В настоящее время выделяют четыре основные модели человека. Они различаются:
Впервые понятие "Homo economicus" было введено в XVIII веке в рамках учения английской классической школы, а позже оно перекочевало в учения маржиналистов и неоклассиков. Суть модели заключается в том, что человек стремится максимизировать для себя полезность приобретаемых благ в рамках ограниченных ресурсов, основным из которых выступает его доход. Таким образом, в центре модели находятся деньги и стремление индивидуума к обогащению. Экономический человек способен оценить все блага, присвоив каждому ценность и полезность для себя, потому что при выборе руководствуется только собственными интересами, оставаясь безразличным к потребностям других людей.
В этой модели активно себя проявляет А. Смита. Люди в своей деятельности исходят исключительно из собственных интересов: потребитель стремится прибрести товар самого высокого качества, а производитель - предложить рынку такой товар, чтобы удовлетворить спрос и получить наибольшую прибыль. Люди, действуя в эгоистичных целях, работают на общее благо.
Последователи идей Дж.М. Кейнса, а также институционализма допустили то, что на поведение человека влияет не только стремление к материальному богатству, но и ряд социально-психологических факторов. Краткая характеристика первой модели позволяет сделать вывод, что человек находится на базовых уровнях пирамиды потребностей А. Маслоу. Вторая модель перемещает человека на более высокие уровни, оставляя приоритет у материальной стороны бытия.
Чтобы поддерживать эту модель человека в равновесном состоянии требуется адекватное вмешательство со стороны государства.
В системе патернализма, где государство берет на себя роль пастуха, автоматически переводя народ на позицию стадных овец, меняется и экономический человек. Его выбор ограничивается уже не просто внутренними факторами, а внешними условиями. Государство решает судьбу человека, отправляя на учебу путем распределения, прикрепляя к определенному рабочему месту, предлагая только конкретные товары и услуги. Отсутствие конкуренции и личной заинтересованности в результатах труда приводит к появлению недобросовестности, иждивенческим настроениям и вынужденному пребыванию человека на нижних ступенях пирамиды потребностей, когда приходится довольствоваться малым и не стремиться к лучшему.
В этой модели появляется чувствующий экономический человек: понятия рациональности и выгоды для него преломляются через призму высших духовных потребностей. В результате для индивидуума может оказаться важнее не размер заработной платы, а степень удовлетворенности от своего труда, важность его деятельности для общества, сложность работы и уровень самооценки.
Принципиальное отличие от предыдущих моделей позволяет говорить о том, что появился новый экономический человек, в равной степени думающий и чувствующий, распределяющий приоритеты в соответствии со своим внутренним состоянием.
Здесь у индивидуума имеется полный комплекс потребностей от базовых физических до высших духовных, самой важной из которых является потребность в самореализации. Человек - это сложная модель, его поведение зависит от множества факторов, которые можно прогнозировать только с определенной долей погрешности.
Все экономические проблемы человека связаны с выбором в условиях ограниченных ресурсов. А на этот выбор большое влияние оказывают именно психологические факторы. Если снова обратиться к упомянутой выше пирамиде потребностей, можно увидеть, какова роль нематериальных факторов в поведении человека. Пирамида включает в себя следующие уровни:
Проявление социальной составляющей в поведении человека может существенно повлиять на экономику, сломав привычные представления о взаимодействии спроса и предложения. Например, такое явление, как мода предполагает выведение определенных трендовых товаров в повышенный ценовой диапазон, искажая соотношения цены и качества.
Всегда пользуются спросом, но цель приобретения этой категории товаров не в удовлетворении жизненно важных потребностей, а для поддержания статуса индивидуума, для повышения его самооценки.
Человек - субъект социальный, поэтому всегда действует в соответствии или вопреки мнению окружающих. Поэтому в современном мире появился социально-экономический человек, который также делает выбор в условиях ограниченных ресурсов, но с оглядкой на свои психологические потребности и реакцию социума.
Рассмотрим пример экономического человека, решив бытовую задачу.
Задача : Предположим, экономист Иванов зарабатывает 100 руб. в час. Если купить на рынке фрукты по 80 руб. за килограмм, то нужно потратить час, чтобы обойти рынок, выбрать лучший товар и отстоять в очереди. В магазине продают фрукты хорошего качества и без очередей, но по цене 120 руб. за килограмм.
Вопрос : При каком объеме покупок Иванову целесообразно отправится на рынок?
Решение : Иванов имеет альтернативную стоимость своего времени. Если он потратит его на работу в офисе, то получит 100 руб. То есть, чтобы рационально потратить этот час на поход по рынку, экономия на разности цен должна быть не менее 100 рублей. Поэтому, выразив объем покупки через Х, полая стоимость фруктов, продаваемых на рынке, составит:
80Х + 100 < 120Х
Х > 2,5 кг.
Вывод : Экономисту Иванову рационально закупать более дешевые фрукты на рынке в объеме, превышающем 2,5 кг. Если требуется меньшее количество фруктов, то рациональнее их приобретать в магазине.
Современный экономический человек рационален, он интуитивно или осознанно присваивает определенную цену всему и выбирает из альтернативных вариантов тот, который устраивает его наибольшим образом. При этом руководствуется он всеми возможными факторами: денежными, социальными, психологическими, культурными и т. д.
Выделим основные характеристики, присущие современному экономическому человеку (ЭЧ):
1. Ресурсы , которые находятся в распоряжении ЭЧ всегда ограничены , при этом некоторые из них возобновляемые, а другие нет. К ресурсам относятся:
2. ЭЧ всегда делает выбор в прямолинейной системе координат с двумя переменными: предпочтения и ограничения . Предпочтения формируются на основе потребностей человека, его стремлений и желаний, а ограничения исходят из объема имеющихся в распоряжении индивидуума ресурсов. Интересно, что по мере роста возможностей, потребности человека также возвышаются.
3. ЭЧ видит альтернативные варианты выбора , способен их оценить и сравнить между собой.
4. При выборе ЭЧ руководствуется исключительно своими интересами , но в его зону влияния могут попасть члены семьи, друзья, близкие люди, чьи интересы будут восприниматься человеком почти на равных с его собственными. Его интересы могут формироваться под воздействием всего многообразия факторов, не только материальных.
5. Взаимодействие между собой социально-экономических людей со своими интересами принимает форму обмена .
6. Выбор ЭЧ всегда рационален , но в силу ограниченности ресурсов, в том числе информационных, индивидуум выбирает из известных ему альтернатив ту, которая наиболее предпочтительна для него.
7. ЭЧ может ошибаться , но его промахи носят случайный характер.
Изучение экономического человека, его мотивов к действию, его системы ценностей и предпочтений, а также ограничений выбора позволит лучше разобраться в себе, как полноправном субъекте социально-экономических отношений. Главное, чтобы люди стали немного грамотнее в экономических вопросах и совершали меньше ошибок, планомерно повышая качество жизни.
Эти незыблемые "законы стоимости" сводились к следующему:
1) Стоимость вещи бывает временная (рыночная) и постоянная (естественная). Последняя является центром, вокруг которого колеблется и к которому стремится первая.
2) Рыночная стоимость определяется спросом и предложением. При этом спросов свою очередь, зависит от рыночной стоимости.
3) Естественная стоимость по-разному определяется для невоспроизводимых и свободно (в любых количествах) воспроизводимых товаров. В первом случае (сюда ус относятся и монопольные ситуации) она зависит от редкости вещи, во втором (преобладающем), - от величины издержек производства товара и его доставки на рынок.
4) Издержки производства состоят из заработной платы и прибыли на капитал и определяются в конечном счете количеством затраченного труда .
Таким образом, в классической модели средний уровень цен (естественная стоимость) определяется в сфере производства и задается издержками. Предложение же товара определяется спросом, существующим при данной цене.
Надо сказать, что на Европейском континенте теория стоимости существовала в несколько ином виде. С одной стороны, там сильна была традиция, восходящая к Галиани-Кондильяку-Сэк) и связывающая ценность вещи с ее полезностью. С другой стороны, немецкая экономическая литература, испытывающая влияние мощной немец кой философии того времени, уделяла много внимания значению самого слова "ценность" (Wort), сооотносила его с прочими человеческими ценностями и т.д. При этом теории ценности на континенте обычно включали в себя и описанные Миллем "законы", хотя это, как правило, вело к противоречиям. Но от недостатков не была свободна и сама классическая теория в ее миллевском варианте. Во-первых, для любого, даже самого высокоразвитого и богатого общества (а может быть, именно для него в особенности), возможность безграничного увеличения производства, из которой исходит теория издержек, является скорее исключением, чем правилом. Во-вторых, объективная теория трактовала спрос на товар как "черный ящик". То немногое, что говорилось об определяющих его факторах, сводилось к банальному логическому кругу: спрос влияет на цены, а цены влияют на спрос. В-третьих, дуализм классической теории стоимости (совершенно разные объяснения для свободно воспроизводимых и невоспроизводимых благ) не давал покоя ученым, стремящимся создать стройную и всеобъемлющую теорию, раскрывающую сущность ценности/стоимости. (А именно такие цели ставились перед любой наукой в те допозитивистские времен .)
Маржиналисты попытались создать монистическую общую теорию ценности, исходя из предпосылок, совершенно противоположных предпосылкам классической школы.
В качестве исходного простейшего явления экономической жизни они выбрали отношение человека к вещи, проявляющееся в области личного потребления и обмена . Если для классической школы сущность обмена следует искать в сфере производства, то для маржиналистов, наоборот, само производство - это своеобразный косвенный вид обмена, а последний, в свою очередь, диктуется нуждами потребления .
Таким образом, в основе экономической теории маржиналистов неизбежно должна была лежать та или иная модель рационального потребителя. (Изменение стоящей перед теорией задачи требует пересмотра модели человека.) Выяснилось, что для этих целей хорошо подходит знакомая нам модель Дж.Бентама . Однако в концепцию человеческой природы Бентама маржиналисты внесли некоторые существенные дополнения.
Целью обмена и производства для каждого из их участников у маржиналистов остается получение максимальных наслаждений или наибольшее удовлетворение потребностей. Однако эта мотивация, свойственная бентамовской модели, дополняется так называемым 1 законом Госсена: удовольствие, полученное индивидом от единицы блага (полезность) уменьшается с ростом количества этих единиц, находящихся в его распоряжении. Иными словами, все потребности имеют тенденцию к насыщению. Этот фундаментальный факт маржиналисты считали очевидным свойством человеческой природы, а Джевонс, отстаивая его, ссылался и на результаты психологических экспериментов .
Применение закона убывающей полезности позволило маржиналистам (Джевонсу и Вальрасу) усовершенствовать и счетный аппарат своего экономического субъекта. Поскольку полезная отдача от каждой следующей единицы блага падает, а неприятности, связанные с ее добыванием, возрастают (будь то затраты труда при производстве или потеря других благ при обмене), неизбежно должен наступить момент, когда дальнейшее приращение благ даст не прирост удовольствий, а их сокращение. Такая ситуация прекрасно может быть описана в терминах дифференциального исчисления (оптимизационной задачи).
Максимального значения какой-либо нелинейной функции (прибыли или полезности) можно, как известно, достичь, только если ее первая производная равна нулю. Если найти экономические эквиваленты математическим терминам, это означает в случае максимизации прибыли равенство цены предельным издержкам, а в случае полезности при обмене - пропорциональность предельных полезностей благ их ценам (Джевонс). Влияние математического инструментария на формулировки теории предельной полезности у Джевонса и особенно у Вальраса очевидно и признано ими самими . Основные свойства экономического субъекта у маржиналистов выбраны так, чтобы обеспечить однозначное решение задачи на максимизацию полезности. Получить единственное значение аргумента, при котором функция достигает максимума, можно только если функция полезности нелинейна, а этот удобный вид функции как раз придает закон убывающей полезности .
Максимизацией полезности маржиналистский человек занимается не только в рамках удовлетворения данной потребности, но и выбирая между удовлетворением различных потребностей (а закон Госсена).
Таким образом, рациональный максимизатор полезности, ставший главным героем экономической теории маржиналистов, является законным наследником бентамовского гедониста, обогащенным арсеналом математического анализа .
Однако применение к теории ценности дифференциального исчисления требует, чтобы исследователь принял некоторые дополнительные технические допущения. Во-первых, оцениваемое благо должно быть бесконечно делимым, или, что то же самое, функция полезности должна быть непрерывной, а не дискретной. Во-вторых, эта функция должна быть дифференцируемой, т.е. иметь касательную в каждой точке, и, в-третьих, выпуклой, для того, чтобы производная в каждой точке была конечной .
Все три дополнительных условия вводятся для удобства вычисления и сужают круг явлений, объясняемых маржиналистской теорией. А свойство бесконечной делимости настолько не характерно для большинства благ, что Джевонсу и Маршаллу приходится делать оговорку, согласно которой функция полезности и вообще их экономическая теория относятся скорее не к одному субъекту, а к большой их совокупности , например к жителям Ливерпуля или Манчестера. Но ведь для совокупности потребителей по идее теряют смысл субъективные оценки и предпочтения .
"Фундаментальные законы", опирающиеся на модель экономического субъекта, которая может описать "усредненное" поведение больших масс людей, исследователь может вывести лишь путем интуитивного познания, интроспекции .
Модель человека, максимизирующего полезность, позволяла представить экономику в равновесии, т.е. в устойчивом, оптимальном состоянии (устойчивом именно потому, что оптимальном для всех участников - у них нет стимула стремиться к изменению существую щей ситуации) . Такой подход предполагает чрезвычайно абстрактный взгляд на экономического субъекта. Углубление абстрактности идет по двум линиям: субъект становится проще, с точки зрения мотивации (отсекаются все его характеристики, кроме наслаждений и страданий, связанных с определенными благами, в том числе, естественно, классовая и национальная определенность; предполагается стабильность системы индивидуальных предпочтений и ее независимость от внешних воздействий) и рациональнее (он должен быть способен всегда достигать оптимума, иначе его состояние, а значит, и состояние всей экономики, не будет равновесным).
Особенно сильно отразился равновесный подход и соответствующий математический инструментарий на информационных и интеллектуальных характеристиках экономического субъекта.
Предпосылка равновесного, оптимального состояния как результата человеческого выбора подразумевает, что субъект должен располагать точным знанием хотя бы о всех доступных ему альтернативах . В случае же расширения теории до системы общего равновесия (Вальрас) необходима и более обширная информация о состоянии всей экономики в целом, которую Вальрас вводит через предпосылку всеобщего аукциона, где происходит "нащупывание" tatonnement).
Это знание не обязательно должно выражаться в каких-то конкретных числах, характеризующих полезность разных альтернатив. Джевонс подчеркивает, что он "не настаивает на том, что человеческий ум может аккуратно измерять, складывать и вычитать ощущения, чтобы выяснить их точное соотношение . Тем более не может быть и речи о сравнении ощущений разных людей. Единственный способ выяснить, какое ощущение человека больше, а какое меньше, состоит в том, чтобы понаблюдать за его реальным выбором (подход, предвосхищающий теорию "выявленных предпочтений" Самуэльсона). Однако так или иначе, сознательно или под сознательно, но знание должно присутствовать.
Статический характер маржиналистского равновесного анализа выражается в том, что в нем, как правило, не рассматриваются (или рассматриваются в особых разделах, не связанных непосредственно с основной теорией) процессы, происходящие в реальном времени. Будущее, его неопределенность, процесс получения информации экономическим субъектом для маржиналистов не существуют как реальные феномены. Но для принятия оптимального решения необходим точный прогноз того, чем закончится любой из возможных вариантов поведения. Таким образом, в свойства маржиналистского экономического субъекта попадает и "совершенное предвидение". Из той же "вневременности" вытекает и предпосылка мгновенной реакции на любые изменения внешних параметров: любое изменение условий равновесия в маржиналистской теории происходит дискретно, как переключение телевизионных программ, без всякого процесса адаптации.
Читатель, вероятно, уже заметил, что, говоря о модели человека у первых маржиналистов, мы все время ссылаемся лишь на двух из трех отцов-основателей: Джевонса и Вальраса (причем если Джевонс активно разрабатывал бентамовскую модель человека, то Вальрас, не любивший Бентама и утилитаризм, подходил к ней как к чисто математической концепции) и совсем не упоминаем Менгера. Это далеко не случайно. Теория Менгера и вытекающие из нее традиции австрийской школы политической экономии действительно обладают большим своеобразием.
Каковы же характерные особенности австрийской школы политэкономии? Прежде всего это последовательный, монистический субъективизм. Все категории экономической науки австрийцы в отличие от других направлений маржинализма стремятся вывести только из отношения индивида к вещи, его предпочтений, ожиданий, познаний. Как настойчиво, раз за разом подчеркивает К.Менгер, любые блага, сами по себе, с точки зрения экономиста, лишены каких-либо объективных свойств, и прежде всего ценности. Эти свойства придает им лишь соответствующее отношение того или иного субъекта.
Так, сущность процента состоит у австрийцев в разной оценке настоящих и будущих благ, издержки производства (в отличие, на пример, от Маршалла) - в упущенной пользе, которую производительные блага могли бы принести, если бы были употреблены не так, как на самом деле, а иначе, и т.д. При этом субъект у австрийцев не гарантирован от ошибок - он может, к примеру, неверно оценить свои будущие потребности и средства их удовлетворения - и эти его ошибки не будут "отброшены" рынком, а сыграют свою роль наравне с более правильными оценками в определении цены данного блага.
Особый акцент, который австрийцы делают на неопределенности будущего и возможности ошибок, огромное значение, придаваемое ими, особенно Менгером, знаниям экономического субъекта, имеющейся в его распоряжении информации, резко выделяют их на фоне других маржиналистов и делают их теории особенно важными в наши дни, когда проблема поиска и обработки информации находится на переднем крае экономических исследований.
Можно смело утверждать, что степень рациональности, требуемая от хозяйственного субъекта, находится в теориях австрийцев на порядок ниже, чем в моделях Джевонса и Вальраса. Это проявляется, в частности, и в другой особенности австрийской школы, а именно в том, что австрийцы не употребляют не только математических методов исследования, но даже геометрических иллюстраций своих теоретических положений (как Вальрас, Джевонс и Маршалл). Эта черта австрийской школы бросается в глаза каждому; вы не найдете в их книгах не только дифференциальных уравнений, но и привычных диаграмм с кривыми спроса и предложения. Конечно, это можно объяснить и тем, что основоположники австрийской школы, получившие юридическое образование, просто не владели техникой математического анализа. Однако главная причина совершенно иная. Дело даже не только в том, что для удобства анализа функция полезности должна обладать (как уже говорилось выше) определенными, не слишком реалистичными свойствами.
Математическая версия теории предельной полезности предполагает, что хозяйственный субъект безошибочно находит оптимальный для себя вариант, а это противоречит упомянутым выше положениям австрийцев (прежде всего Менгера) о неопределенности и ошибках. Поэтому игнорирование австрийцами математического анализа позволяет им не только охватить своей теорией более широкий круг явлений, но и сохранить ее непротиворечивость и остаться в рамках несколько более реалистичной модели человеческого поведения .
Здесь мы подходим к следующей отличительной черте австрийской школы - методологическому индивидуализму. Все экономические проблемы австрийцы (за исключением того же Менгера) рассматривали и решали на микроуровне, на уровне индивида. Они не признавали и не признают специфических макроэкономических явлений, несводимых к простой равнодействующей индивидуальных предпочтений и решений. С нашей точки зрения, последнее объясняется стремлением австрийцев к вскрытию сущности явлений и причинно-следственных связей, а следовательно, и их недоверию к функциональным зависимостям .
В связи с методологическим индивидуализмом находится и примечательное отсутствие в произведениях австрийских маржиналистов развитых идей равновесия. Понятно, что Вальрасова концепция общего равновесия была для австрийцев слишком надындивидуальной, требующей чрезмерной рациональности и оптимальности решений. Гораздо интереснее то, что в теорию Менгера не встроились также концепции частичного равновесия и единственной равновесной цены (цена устанавливается в некоторой случайной точке равновесного интервала).
Важную роль в австрийской теории занимает фактор времени. Меньше, всех других. маржиналистов австрийцы заслужили упрек в чисто статической точке зрения. Они не забывали подчеркивать, что ценностные суждения людей непосредственно зависят от того, на какой период времени они могут рассчитать удовлетворение своих потребностей (период предусмотрительности). Именно фактор времени и связанная с ним неопределенность приводят к ошибкам участников обмена и не дают установиться общему равновесию, при сущему вневременной системе Вальраса, где все цены и количества благ определяются одновременно .
Кроме того, Менгер, в отличие от Джевонса, не связывает напрямую свою теорию ценности с гедонистическим толкованием природы человека и вообще не использует термина "полезность" (как это делали его последователи Бем-Баверк и Визер). У него речь идет лишь об удовлетворении потребностей и сравнительной важности последних.
В заключение следует сказать, что при всех несомненных различиях линии Менгера и линии Джевонса-Вальраса мы можем сделать один бесспорный вывод: в работах маржиналистов получила права гражданства новая модель человека - рационального максимизатора благосостояния (слово максимизатор не обязательно подразумевает здесь максимизацию в терминах дифференциального исчисления). Главным новшеством по сравнению с концепцией "экономического человека" классической школы здесь является даже не столько изменение характеристик экономического субъекта, сколько изменение места поведенческих предпосылок в экономическом анализе. В теоретических системах Смита и особенно Рикардо концепция "экономического человека" являлась в основном, общим методологическим принципом исследования, что и зафиксировал Дж. С. Милль. В самом же экономическом анализе рыночного механизма данная предпосылка, по сути дела, активно не использовалась, оставаясь "за кадром" и не заслуживая самостоятельного изучения.
Совершенно иное положение занимает концепция "экономического субъекта" в теории предельной полезности. Свойства "человека-оптимизатора" имеют важнейшее значение в маржиналистской теории ценности, принявшей вид "теории потребительского выбора". Концепция "экономического субъекта" становится здесь "рабочей", операциональной, перерастая роль "общей методологической прсдпосылки" .
