1.Сегодня 22апреля умерла моя мама. Рак груди и легких. Я нашла ее спустя пару часов. Последние шесть лет болела почками и давлением, была на грани смерти несколько раз, пока не начался рак. Год, и она сгорела свечей. Но очень хотела жить. И от этого больней всего. От Надежды в глазах до последнего дня. А еще от осознания того, что она мучилась. Боли, стоны, постепенный отказ от еды, затем воды, бессилие, затем отсутствие сознание и логический конец. Печально и больно что она не увидит и не подержит на руках своего внука, который родится через несколько месяцев, что уже не поворчит на отца, не приготовит любимое блюдо. Мама, знай что я люблю тебя, очень! И скучаю безумно. И благодарна тебе за все. Спи спокойно.
2.Такая весёлая и жизнерадостной была всегда. Болезнь быстро тебя забрала.как мне жить дальше без тебя роднуличка моя.
3.
6.03.16
Я поехала к Мамочке с подарками я не видела ее 3 месяца хотела рассказать как протекает моя беременность
Чтобы мы вместе поздравили старшего брата с его Днем рождения
Приехала села пить чай как вдруг заходит подруга и говорит мне что мамы у меня больше нет;;;;;
Не когда не думала что такое узнаю
До сих пор прийти в себя не могу
Так больно;;;;;;;
Пусть Земля тебе будет пухом роднулька моя;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;
4.Умерла моя любимая мама ((помогите мне.((
если твое счастье зависит от других (никому не нужна - несчастна) то это показатель развития и только, открою тайну) в мире мало кто кому нужен и тем более на безвозмездной основе, вот почему так больно расставаться с мамой, но раз это произошло ничего не поделаешь, ищи пути, развивайся, только через развитие уровня можно обрести счастье,удачи.
Суровые нитки уже были, как струны, натянуты между колышками, обозначая грядки под озимый чеснок. Уже несколько раз бабушка, мама моя, успела мне выговорить, что руки у меня растут не из того места… У меня самой - внуки,а бабушка царит на своём огороде и держит меня « на подхвате». Я и впрямь, огородом мало занимаюсь, обычно организовывая десант из детей и внуков для посадки и уборки картошки, да необъятных заготовок консервов на зиму. Вот цветник – моих рук дело.
Бабушка вдруг присела на скамеечку и как-то безразлично махнула рукой:
- Устала я что-то, сажай уж сама.
Может быть, кому-то смешно, но я-то знала, что, ни при каких обстоятельствах, никому не позволялось делать, святая - святых, подзимние посадки и посев. Сердце моё дрогнуло от недоброго предчувствия. И, когда начала я сажать зубчики чеснока, впервые не последовало ни единого укора за «нерадивость» мою. Видя, как отрешённым взглядом смотрела она на осенний, наполовину облетевший сад, на ещё яркие астры, чуть прихваченные первым ночным заморозком, на не убранные кочаны поздней капусты и, неуместно, ярко-зелёный сельдерей, я поняла, что скоро войдёт, в нашу жизнь нечто тревожное и зловещее.
В ночь поднялась температура до 40. Утром вызванный врач поставил – «пневмония». Ухудшение нарастало с каждым часом. Больница. Всегда общительная, лежала она в палате безучастная к разговорам и историям женщин, которые часто случаются, словно специально припасёнными для больницы или соседки в купе поезда. Улучшения не было. Через неделю – злополучное УЗИ и приглашение меня в кабинет заведующей отделением:
Диагностирован рак печени. У вашего врача в поликлинике получите направление в Областной Диагностический Центр, где вам должны подтвердить диагноз для возможности получения группы инвалидности и постановки на учёт, как онкологической больной. Предупреждаю, боли начнутся очень быстро. А мы вас выписываем, ввиду бесперспективности нахождения в условиях нашего стационара.
Весть об этом в палате разлетелась немедленно, женщины зашептались, лишь бедная моя мамочка была мною успокоена, что нас выписывают с тенденцией к улучшению для домашнего ухода. Давняя привычка «форсить» победила и на пороге жизни. Попросила принести ей нарядное бельё и чёрное выходное платье с кружевом. Собрав последние силы, медленно одевалась, как ей казалось, под оценивающими взглядами пожилых соседок, а, на самом деле, взглядами, полными сочувствия, и, тяжело передвигая ноги, покинула она больницу. Сил хватило лишь доехать до дома. В ночь температура вновь поднялась до 40 и моя терпеливая, никогда не жалующаяся мама, начала сначала стонать, а потом метаться и кричать от боли. Никогда я не слышала от неё такого крика, полного муки и безнадёжности.
Поймут меня читатели, пережившие долгий или, пусть, короткий срок ухода из жизни своего близкого, больного онкологией. Дрогнет сердце тех, кому предстоит испить эту чашу. Так уж, к сожалению, устроена наша здешняя жизнь, что, едва к сорока годам нашим, вырастают, отходят от рук дети и наступает благодатное время пожить «для себя», начинают болеть наши родители, которым за шестьдесят. И детям нашим не уйти от этой доли…
Давно от рака умер мой отец и, как зеницу ока, хранила мама в аптечке своей две таблетки п р о м е д о л а, оставшихся с тех горьких лет. Одна их них позволила нам дожить до утра, когда я бросилась назад в отделение, откуда мы были выписаны вчера.
Лечащий врач встретила холодно:
- Вы теперь не мои пациенты, будьте добры в поликлинику, запишитесь на приём к терапевту.
В регистратуре поликлиники мне сообщили, что терапевта до конца недели не будет, она в военкомате на призывной комиссии. Главный врач был на совещании в Администрации. Заместитель главного врача, роскошная женщина, которую я отыскала, открывая в панике двери всех кабинетов, пытаясь получить помощь, равнодушно сказала:"Попробуйте сначала принимать анальгин, а со временем вам пропишут более сильные препараты". Мне захотелось её убить!
Вернуться домой с пустыми руками я не могла. Аптека! Там поймут!
Объясняю ситуацию, достаю выписку из больничного отделения, на которую до сих пор никто не взглянул. Прошу сильного обезболивающего. Провизор мне сочувственно и толково внушает, что без рецепта мне ничего не дадут, но и с рецептом – тоже, потому что у их аптеки нет ЛИЦЕНЗИИ, (не помню, по какой причине), на продажу сильнодействующих препаратов.
Что же делать! Мне казалось, что я, такая уверенная и рассудительная, оказавшись вдруг между нечеловеческой болью матери и услугами медицины, начинаю сходить с ума. Так! Спокойно! Начну с самого начала! Рецепт! Нужен рецепт!
Еду в военкомат. Никогда в жизни не бывала в этом здании. Охрана не пропускает. Слёзы катятся у меня от горя и бессилия. Вызывают начальника. Нехотя открывают дверь. Бегу по коридору, ищу врачебную комиссию. Коридор заполнен восемнадцатилетними пацанами – призывниками. Какие они все здоровые! Как они весело ржут! Неужели кому-то ещё весело в этом мире!
Кабинет врачебной комиссии. Прошу пригласить терапевта. Женщина лет сорока, крайне возмущена – я отрываю её от работы. Время – одиннадцать. Боюсь даже подумать, чтО сейчас дома. Мама оставлена с внучкой-школьницей. Дочка моя, на которую у меня вся надежда, вернётся из командировки только к вечеру. Объясняю ситуацию, прошу помочь.
Это не моя прерогатива. Онкологическими больными на полставки у нас в поликлинике занимается врач лор. Моё дело - направление к ней. Но, видите, я занята!
Рыдая, готова встать перед ней на колени.
- Ну, хорошо, - сжалилась она, - я напишу записочку, она примет Вас.
Назад в поликлинику! Третий этаж! Очередь! Господи, какая это большая и страшная очередь безнадёжных больных со смертной печатью на челе! Каково им было подняться на третий этаж. И для них - врач всего лишь на полставки!
У двери старик – живые мощи, в расшлёпанных по грязи валенках, в утлой шапке, вся грудь в орденах. Вхожу вместе с ним. Он тяжело шагает, оставляя на полу кабинета мокрые следы, и валится на стул. Пока он приходит в себя, кладу на стол записку от терапевта и выписку из стационара.
Врач пожилая, в круглых очках, устало, не удивляясь, поднимает на меня глаза. Прошу выписать наркотики прежде, чем у больной, хотя бы, упадёт температура и, может быть, появится возможность доставить её в Областной диагностический Центр, чтобы там получить разрешение на применение препаратов для обезболивания.
Она внимательно читает выписку и вдруг произносит почти сакральное для меня - кроме наркотиков, существуют ненаркотические сильнодействующие средства, к примеру, т р а м а д о л, и она сейчас выпишет мне его по особому рецепту, который необходимо будет подписать у Главного врача, поставить печать ещё у кого-то, но приобрести лекарство можно только в аптеках нашего Областного Центра, находящегося от нас на расстоянии около 70 км, и лишь в той аптеке, что обслуживает наш район. Она сообщит адрес и надеется, что лекарство окажется в наличии.
Получаю заветный рецепт, бегу к Главному. Он только что вернулся с совещания, обменивается мнением со своим замом. Та вопросительно смотрит на меня:
- Я же объясняла вам утром – начнём с анальгина!
Главврач смотрит бумаги, поднимает глаза на меня, мой замученный вид, кажется, внушает сочувствие:
- Боли непереносимые?
- Да!!!
Подписывает, кнопкой вызывает администратора с печатью (мне не искать!) , та прямо в кабинете ставит на рецепте печать. Лечу домой.
Мама мечется. Температура под сорок и возобновляется боль. Внучка- семиклассница пытается дать воды, поправить одеяло, надеясь, что пришло спасение, если вернулась я.
Но я сосредоточенно достаю, с величайшими предосторожностями, опасаясь выронить, последнюю крохотную таблетку п р о м е д о л а, даю принять маме, ожидаю несколько минут, пока придёт успокоение и уезжаю в город.
Моросит дождь, похолодало, и замерзающая дорога превращается в каток. Рано смеркается. Ох, что это была за дорога! С трудом находим нужную аптеку. Пятый час вечера.
Протягиваю рецепт – да, есть! Нужное лекарство есть! Девушка уходит с рецептом куда-то за дверь и вдруг возвращается озабоченная:
- Мы не можем Вам отпустить лекарство. Неправильно оформлен рецепт. А если проверка и это будет выявлено? Мы потеряем ЛИЦЕНЗИЮ! У меня подкосились ноги. Не в переносном, а буквальном смысле. Опять это страшное и магическое слово - ЛИЦЕНЗИЯ. Я опустилась на кушетку. Что делать! Что же, делать!
На улице было уже совершенно темно. Мне казалось, я потеряла дорогу. Я не знала – куда идти. Слёзы застилали глаза. Приостановилась у освещённого крыльца хорошо одетая женщина.
- Что случилось, Вам помочь?
- У матери рак, кричит, здесь в лекарстве отказали.
- Там за углом, пройдите один квартал - коммерческая аптека есть. Там помогут! Да, скорее, они, по-моему, до шести работают.
Не возвращаясь к машине, бегу, рискуя сломать ногу. Открыто! Протягиваю рецепт, и мне продают (!) лекарство, упаковку – 5 ампул. И предлагают ещё два препарата. С благодарностью, покупаю и это. Иду к выходу, клянусь, как выстрела в спину, боюсь, что окликнут, обнаружив ошибку в рецепте, и отберут лекарство. Но – пронесло!
Возвращаюсь домой в 9 вечера. Около мамы хлопочет приехавшая моя дочка. Ждут меня из последних сил. Укол и наша бабушка засыпает. Я перевожу дух, совершенно измученная. В запасе у меня два дня, пока хватит драгоценного лекарства.
Состояние больной моей мамы было таким ужасающим, что о доставке её в Диагностический Центр и думать было невозможно. Но и без наркотиков на долгий срок – не обойтись. Как быть?! Нахожу по справочнику межгорода телефон этого учреждения.
Приёмное отделение. Меня выслушивают и на просьбу сделать заключение заочно, по документам, которые я готова им сама завтра же привезти, отвечают категорическим отказом.
Неужели всё-таки везти? Она же у нас умрёт дорогой.
А Вы думаете, нам нужно, чтобы ваша бабушка умерла здесь на столе под рентгеном?
И, услышав, как повисла отчаянная пауза, «утешили»:
- Ваша мама долго не протянет. Вы же зачитали мне выписку и 82 года… Думаю, обойдётесь т р а м а д о л о м. Договаривайтесь со своим онкологом…
Утром у двери онколога нашего я была первой. И всё повторилось снова. Три раза ещё добывали мы бабушке своей возможность не жизни - ДОСТОЙНОЙ СМЕРТИ. Спасибо этой аптеке. Только теперь этим занималась моя дочь.
Умерла мама через 15 дней. В тот последний день, сразу после очередного укола, она попросила достать ей, неверующей, никогда не молившейся, из сумочки с документами образок Богородицы, крохотный, неведомо, где и когда ею купленный. Зажала его в руке и уже не выпускала больше.
Присядь, - попросила она. Не плачь! Я поднимусь, я крепкая! Отца нашего во сне сегодня видела. Молодого. Помнишь рубашка голубая у него была. Вот, в рубашке этой, весёлый, без пиджака, жарко, лето, куда-то быстро идём с ним. Я, будто бы, отстаю, а он обернётся и рукой машет – «быстрее, догоняй!» . Хороший сон, дочка! На поправку пойду!
Так, с образочком в руке и задремала. Уснула. И... не проснулась больше.
Фото из интернета
на фото: моя мама в 21 и 36 лет
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Необходимое вступление:
Меня нередко спрашивают о моей матери (по электронной почте или в контактах), хотят узнать хоть какие-то подробности о ней, кроме того, что она была из России и родила меня в Москве. Скажу, что она была прекрасным человеком и мне, конечно, хотелось бы о ней рассказать. Сильно тоскую по ней и жалею, что не смог уберечь ее от врача-мошенника, из-за которого она запустила свою болезнь (об этом ниже). Разумеется, я отвечаю за свои слова. О моей матери и ее болезни я рассказывал также в 2012-ом году в моей статье «Я призываю к миру», цитирую:
«Отца моего звали, как и меня, Валентином (по-польски Walenty), а мать мою - Александрой. […] Об отце моей матери или дедушке по линии матери известно совсем немного. В основном это всё разрозненные факты, так или иначе косвенно подтверждающие его принадлежность к появлению моей матери (на свет). Однако подтвердить это или сложно или не представляется возможным, потому что в свидетельстве о рождении моей матери в графе "Отец" стоит прочерк, что легко проверить через правоохранительные органы. Внешне моя мать со слов моей бабушки очень похожа на ее отца. Дед по линии моей матери имел корни из Испании и имел политическое убежище в СССР по причине антифашистской и антифранкистской деятельности. Будучи марксистом, тем не менее придерживался католических традиций, но, по всей видимости, только формально. Сам он (дед по линии моей матери) имел в Испании другую семью и по причине того, что у католиков получить развод весьма сложно, не мог заключить официальный брак с моей бабушкой по маме. Однако, несмотря на это, он участвовал в воспитании моей матери, передав ей языковые навыки и любовь к европейской культуре, что весьма поспособствовало ей в будущих отношениях с моим польским отцом, который традиционно исповедовал католицизм и имел сугубо западное мышление, менталитет и такие же убеждения. Сам я, равно как и мой покойный отец, по вероисповеданию католик (мой отец был поляком из г. Закопане, с благородными корнями из Лодзи). О предках моего польского отца мне известно немало, в связи с чем я стараюсь рассказывать в основном о польских родственниках по линии моего отца, касаясь только поверхностно семьи по линии матери. Говоря о матери, скажу, что, болея раком груди (она умерла от рака в апреле 2009 г.), спрашивала меня иногда про иудаизм, буддизм и другие религии, ждала чуда исцеления, но чуда не произошло. Незадолго перед смертью матушка моя приняла православие, а до того времени имела атеистические взгляды, привитые ей ее родителями. Предсмертной просьбой ее было, чтобы после ее смерти ей положили в гроб православную икону и похоронили в розовом японском кимоно. Ее предсмертная просьба была выполнена.» Выдержка из ст. «Я призываю к миру»,
Упомянул я о причине смерти моей мамы также под текстом моего стихотворения «Матери. Грустное» , опубликованном еще в 2010-ом году, на которое было более ста рецензий, а также под текстом стихотворения «Моя святая мама» в том же 2010-ом , на которое было более трехсот комментариев. Это доказывает, что о причинах смерти моей матери знали многие авторы. Однако давайте затронем еще один аспект.
Люди интересуются, что именно случилось с моей матерью, чтобы понять мотивацию моих поступков. Резонно. Хочу сказать, что мне скрывать, собственно, нечего, и те, кто внимательно читал мои произведения и рецензии, в любом случае знают, что я пережил смерть моей матери в апреле 2009-го года по причине страшной болезни, которая называется раком. Незадолго перед смертью она приняла православие (я, правда, как и мой покойный отец, католик по традиции, хотя имею социалистические убеждения и свой чисто научный взгляд на природу Творца, согласно которому Креатор как проявление Высшего Начала в одухотворенной Вселенной действует через законы природы посредством эволюции). Это был ее осознанный выбор как волевой личности. Она была прекрасной матерью и мужественным человеком. Это истина. Королевство Небес ей вечное.
Рассказывал ли я о том, что случилось с моей матерью? Да, рассказывал, и если рассказал не сразу, то только потому, что этого требовали обстоятельства. К примеру, писал я об этом также и в 2013-ом году, в моем ответе одному из авторов, который мне написал, что ему близка эта боль. Сразу скажу, что, когда я писал автору этот ответ, то ввиду сильных эмоций спешил и допустил пару опечаток и недочетов. В предлагаемой мной публикации данного замечания на рецензию эти недочеты я исправил, однако сам текст остался почти неизменным, т. к. в паре мест я использовал более подходящие обороты. Итак, вот собственно, текст моего ответа на рецензию:
Как умирала моя мама
Теперь я уже могу рассказать об этом, многое переболело. Моя мать любила ходить по частным врачам, считала, что врачи госучреждений плохо лечат. А случилось вот что... У моей мамы было плохо со здоровьем. Она обращалась к разным врачам, но ей ничего не помогало, да они и ставили ей противоречивые диагнозы. Однажды она оказалась у одного врача, который ей как-то сразу дал «нужный» диагноз, причем тот, который она предполагала сама у себя, она не считала, что у нее рак. Моя мать даже не догадалась, что этот псевдоврач просто рядом психологических приемов вытянул у нее нужную информацию и просто сказал, что ей было нужно, т. е. желаемое. Она даже не проверила, есть ли у него врачебная лицензия и является ли он врачом на самом деле. Лечилась она у него довольно долго. Этот «врач» вытянул у нее кучу денег, он ей давал какие-то таблетки, они ей помогали, но сильно нарушили ее сон. Оказалось, что это были обыкновенные обезболивающие, снотворные и успокаивающие средства, которые этот псевдодоктор просто фасовал в другие баночки с импортными названиями. Вы понимаете о чем речь? Когда моя мама поняла подвох, позвонила этому горе-доктору, и потребовала у него денег обратно, он сказал, что понятия не имеет о чем идет речь. Когда она приехала в квартиру, где он вел частный прием, его как и след простыл, а данная квартира сдавалась вообще без договора аренды. Вы знаете, так часто сдают, чтобы не платить налогов. Человек, который ему сдавал квартиру, жил в другом районе, ей сказали соседи, где он находится. Когда она нашла хозяина квартиры, он был в невменяемом состоянии, оказалось, что это алкоголик, и он не смог рассказать ничего внятного по поводу личности того, кому он сдавал квартиру. Потом у мамы сильно ухудшилось здоровье и она легла на обследование. Оказалось, что у нее рак груди, который она сильно запустила. Если бы у моей мамы вовремя нашли рак, она бы сейчас, возможно, была жива. Выходит моя мать умерла из-за негодяя, который был лжеврачом. Я жалею, что я тогда не ездил с мамой на эти приемы, я бы тогда знал как он выглядит.
Знаете, я вспоминаю, что моя мать, когда еще была жива, рассказывала, что этот псевдоврач задавал ей много лишних вопросов, зачем-то интересовался ее окружением, личной жизнью и т. д. Мне почему-то теперь кажется, что этому «врачу» нравилось знать всё о своих жертвах, кроме того, что он брал с них деньги, он любил вытягивать из них личные истории жизни, просто садизм какой-то... Я много раз думал, что им двигало? Какова была мотивация у этого человека, кроме меркантильного интереса легкой наживы?
После смерти моей матери я занялся волонтерской работой в интернете, меня это отвлекало от грустных мыслей. Я вычислял разных мошенников, лжеврачей, садистов и педофилов, и сообщал в правоохранительные органы. Под некоторых не подкопаешься, они такие скользкие, что против них даже не возбуждают уголовные дела. Когда мне удавалось какого-нибудь мерзавца упечь далеко и надолго, я был счастлив. Проблема в том, что я не мог вычислять всяких мошенников по специфике, а делал в основном то, что для меня определяли волонтеры, т. е. я не был инициативно самостоятелен, да и опыта у меня было маловато поначалу, иногда делал ошибки и даже проколы, иногда делал вообще всё не так, как надо, говорю честно. Что-то серьезное выявить на самом деле очень сложно, нужно много учиться и не делать лишнего на свое усмотрение. Сейчас я работаю с новой группой, мне нравится с ней работать, потому что я могу проявлять больше инициативы и теперь у меня больше опыта, и я меньше делаю в работе просчетов. Может быть, мне удастся найти того лжеврача, который повинен в том, что моя мама запустила рак. Вот и всё. Мне не надо никому ничего доказывать, я говорю, как есть. Спасибо.
