2.3.1. Сущность диссонанса

Теория когнитивного диссонанса, созданная в 1957 г., яви­лась для ее автора продолжением разработки идеи «социальногосравнения», которой Фестингер занимался значительно раньше. В этой области Фестингер выступает как ученик и последователь Левина. Исходным понятием для него является понятие потреб­ности, причем анализируется особый вид потребностей, а имен­но «потребность в оценивании самого себя» («evaluative need»), т.е. стремление оценивать свои мнения и способности прежде все­го (впоследствии последователь Фестингера Шехтер распростра­нил принцип сравнения также и на оценку эмоций). Однако мне­ния, способности соотносятся с социальной реальностью, а она, в отличие от физической реальности, создана не эмпирическим наблюдением, но групповым консенсусом - согласием. Если в физическом мире кто-то считает, что поверхность хрупка, он может проверить свое мнение, взяв молот и стукнув по этой поверхности.

Иное дело, по Фестингеру, социальная реальность: здесь мно­гие мнения нельзя проверить эмпирическими наблюдениями, по­этому единственный способ проверки мнения - через социальное согласие, консенсус. Но консенсус может быть установлен только в том случае, если люди смогут сопоставлять свои мнения с мне­ниями других, т.е. сравнивать их. То же относится к способнос­тям - они выявляются в сравнении со способностями других лю­дей. Отсюда и рождается, или, точнее, этим и диктуется потреб­ность каждого человека сравнивать себя с другими.

Фестингер предположил, что тенденция сравнивать себя с дру­гими уменьшается, если различие между моим мнением или спо­собностью и мнением или способностью другого возрастает. Бо­лее того, сравнение устойчиво тоже в том случае, когда собствен­ные мнения и способности сравниваются с близкими им мнениями и способностями. Личность вообще меньше стремится к тем ситу­ациям, где сталкивается с мнениями, далекими от ее собствен­ных, и, напротив, ищет ситуации, где сталкивается с мнениями, близкими ей. Соответственно и сравнение осуществляется по пре­имуществу с людьми, чьи мнения и способности более сходны с собственными: человек, начинающий учиться игре в шахматы, скорее будет сравнивать себя с другими новичками, а не с при­знанными мастерами. Попутно Фестингер замечает, что минималь­ное несходство мнений ведет к конформизму - личность легко меняет незначительно отличающееся от других мнение, чтобы со­всем приблизить свое мнение к мнению группы.

Легко видеть, что теория социального сравнения базировалась на знании о себе и знании о другом. В этом смысле она носила интерперсональный характер и могла претендовать на статус соци­ально-психологической теории.

Однако она породила весьма ограниченное количество иссле­дований, отчасти вследствие того, что полученные в исследовани­ях результаты очень легко допускали интерпретацию в других тер­минах и значение теории представлялось минимизированным. Дру­гой причиной явилось то, что сам Фестингер довольно быстро перешел от нее к построению новой теории - когнитивного дис­сонанса. В этой теории исходной вновь признается «потребность в знании», однако теперь это «знание о себе», а именно потребность знать связанно, последовательно, непротиворечиво. Вместо интер­персональной теории социального сравнения строится интраперсо­нальная теория, которая в строгом смысле слова не является соци­ально-психологической, но, скорее, претендует на статус обще­психологической теории. Но как это было и в случае с теорией Хайдера, социально-психологические применения теории когни­тивного диссонанса оказались настолько значительными, что она прочно заняла место среди социально-психологических теорий и обычно рассматривается как разновидность теорий соответствия в одном ряду с теориями баланса, коммуникативных актов, конгру­энтности и пр. «Все эти теории, - утверждают Дойч и Краусс, - полагают, что личность стремится воспринимать, познавать или оценивать различные аспекты своего окружения и себя таким об­разом, чтобы в поведенческих последствиях этого восприятия не было противоречивости» .

Вместе с тем в отличие от других теорий соответствия теория Фестингера нигде не делает акцента именно на социальном пове­дении и, кроме того, ее судьба сложилась более драматично, чем судьба любой другой теории соответствия. Теория когнитивного диссонанса стимулировала значительно большее количество ис­следований, и в этом смысле ее популярность много выше по срав­нению с другими, но вместе с тем и оппозиция ей оказалась го­раздо более сильной. Важно еще отметить, что теория когнитивно­го диссонанса имеет весьма солидную «литературу»: во-первых, она весьма подробно изложена самим автором в работе 1957 г. «Те­ория когнитивного диссонанса» и, во-вторых, она получила огромный отклик в трудах многих представителей запад­ной социальной психологии, так что можно, пожалуй, фиксиро­вать специальную «литературу по теории диссонанса», представ­ляющую собой критический анализ этой теории, зачастую подстрочные комментарии к ней, а порой - весьма острую с ней полемику.

Сам Фестингер начинает изложение своей теории с такого рас­суждения: замечено, что люди стремятся к некоторой согласован­ности как желаемому внутреннему состоянию. Если возникает про­тиворечие между тем, что человек знает, и тем, что он делает, то это противоречие стремятся как-то объяснить и, скорее всего, представить его как непротиворечие ради того, чтобы вновь дос­тичь состояния внутренней когнитивной согласованности. Далее Фестингер предлагает заменить термины - «противоречие» на «дис­сонанс», а «согласованность» на «консонанс», поскольку эта пос­ледняя пара терминов кажется ему более «нейтральной», и теперь сформулировать основные положения теории.

Она может быть изложена в трех основных пунктах: а) между когнитивными элементами может возникать диссонанс; б) суще­ствование диссонанса вызывает стремление уменьшить его или воспрепятствовать его росту; в) проявление этого стремления вклю­чает: или изменение поведения, или изменение знаний, или осто­рожное отношение к новой информации. В качестве примера обычно приводится ставший уже нарицательным пример с курильщиком: человек курит, но вместе с тем знает, что курение вредно; у него возникает диссонанс, выйти из которого можно тремя путями: а) изменить поведение, т.е. бросить курить; б) изменить знание, в данном случае - убедить себя в том, что все рассуждения, статьи о вреде курения как минимум недостоверны, преувеличивают опас­ность; в) осторожно относиться к новой информации относительно вреда курения, т.е. попросту игнорировать ее.

Прежде чем дальше излагать содержание теории Фестингера, необходимо более точно определить вводимые термины. Во-пер­вых, основными единицами в теории диссонанса являются «ког­нитивные элементы», которые, напомним, именно автором теории и были определены как «любое знание, мнение, убеждение относительно среды, кого-либо, чьего-либо поведения или само­го себя».

Во-вторых, среди всех этих когнитивных элементов, или «когниций», необходимо различать два типа: относящиеся к поведе­нию (не важно, к чьему) и относящиеся к среде. Пример пер­вых - «я еду сегодня на пикник», пример вторых - «идет дождь». Эти два типа когниций важно различать между собой потому, что степень возможности изменения этих когнитивных элементов раз­лична: легче изменить когниций, касающиеся поведения, чем ког­ниций, касающиеся среды, например суждения относительно оче­видной реальности.

Здесь необходимо сделать еще одно важное замечание. При из­ложении теории когнитивного диссонанса часто допускается не­сколько двусмысленное понимание существа «несоответствия». Строго говоря, всегда имеется в виду несоответствие внутри ког­нитивной структуры индивида, т.е. между двумя когнициями, с другой стороны, несоответствие формулируется порой, и в част­ности у самого Фестингера, как несовпадение «знания» и «пове­дения», т.е. уже не между двумя когнициями, а между элементом когнитивной структуры и реальным действием индивида. При та­ком толковании диссонанс, вообще говоря, перестает быть чисто когнитивным. Вместе с тем при таком толковании легче интерпре­тировать его, что и делает Фестингер, как фактор, мотивирующий поведение. Противоречие двух пониманий становится особенно отчетливым именно при рассмотрении различий между когнитив­ными элементами двух типов: здесь ведь прямо говорится, что лег­че изменить когниций, «относящиеся к поведению» (т.е. не само поведение, а лишь знание, мнение о нем), чем когниций, «относя­щиеся к среде». Несмотря на обилие комментариев, этот вопрос нигде не поднимается, а между тем он имеет принципиальное значение. Практически же в многочисленных исследованиях по теории диссонанса так и продолжают сосуществовать два различ­ных толкования этого вопроса.

В-третьих, в теории диссонанса не рассматриваются любые отношения между когнитивными элементами, ибо их в принципе может быть три: а) абсолютное отсутствие связи между ними, их нерелевантность друг другу (например, знание о том, что во Фло­риде никогда не бывает снега, и о том, что некоторые самолеты летают с превышением скорости звука); б) отношения консонанса; в) отношения диссонанса. В теории рассматриваются толь­ко два последних типа отношений между когнитивными элемен­тами, причем, естественно, главное внимание уделяется диссонантным отношениям. Вот собственная формулировка Фестингера относительно того, что такое диссонантные отношения: «Два элемента X и Y находятся в диссонантных отношениях, если при их изолированном рассмотрении отрицание одного следует из дру­гого, а именно не-Х следует из Y» [Фестингер, 1999, с. 29]. При­мер: человек является должником (Y), но покупает новую, доро­гую машину (X). Здесь возникают диссонантные отношения, по­скольку из Y (того факта, что человек должник) должно было бы следовать какое-то уместное в данном случае действие X, и тогда наблюдался бы консонанс. В приведенном случае из Гследует от­личное от «разумного» варианта действие («не-Х»), т.е. не соответ­ствующая обстоятельствам покупка дорогой машины, поэтому и возникает диссонанс.

При таком формулировании сущности диссонантных отноше­ний сразу же рождаются два вопроса, которые дают пищу весьма затяжной дискуссии в литературе по диссонансу. Эти два вопроса связаны с двумя уязвимыми формулировками: 1) что значит «сле­дует»? 2) что значит «не-Х»?

2.3.2. Причины возникновения и величина диссонанса

Категория «следования» есть категория логики; в современных системах математической логики имеется специальное символи­ческое обозначение следования - там выражение «следует» имеет вполне определенный логический смысл. Фестингер вводит иное толкование следования, включающее в себя не только логичес­кое, но и психологическое понимание этого отношения. Объяс­няя, что значит в его формуле выражение «следует из», Фестингер предлагает четыре источника возможного возникновения диссо­нанса [там же, с. 30-31]:

1) из логической непоследовательности, т.е. когда «следование "не-Х", из "У"» есть доказательство чисто логической про­тиворечивости двух суждений как когнитивных элементов. Примеры такой ситуации: человек верит в то, что можно достичь какую-то отдаленную планету, но не верит в то, что можно построить соответствующий корабль; человек зна­ет, что вода замерзает при 0°С, но одновременно полагает,

что стакан льда не растает при +20°С; известно, что люди смертны, а я думаю, что буду жить вечно, и т.д.;

2) из несоответствия когнитивных элементов культурным об­разцам, или, иначе говоря, нормам. Пример: принято, что на дипломатическом приеме есть жаркое нужно, держа вилку в левой руке, а нож в правой, но некто оперирует вилкой при помощи правой руки; профессор, выйдя из себя, кри­чит на студента, зная, что это элементарное нарушение педагогических норм. Здесь нет логического несоответствия, но есть несоответствие иного рода, а именно несоответ­ствие принятым в определенной среде нормам поведения;

3) из несоответствия данного когнитивного элемента какой-то более широкой системе представлений. Пример: некий аме­риканский избиратель является демократом, но вдруг на выборах голосует за республиканского кандидата. Осозна­ние того факта, что он - демократ, не соответствует конк­ретному действию, это порождает диссонанс в его когни­тивной структуре, хотя здесь снова чисто логического не­соответствия нет;

4) из несоответствия прошлому опыту. Пример: кто-то вышел без зонта под дождь и думает, что не промокнет, хотя все­гда в прошлом в такой ситуации он промокал до нитки. Между знанием о том, что под дождем всегда промокаешь, и таким когнитивным элементом, относящимся к «среде», как констатация «дождь меня не замочит», существует так­же несоответствие, порождающее диссонанс.

Все три последних случая возникновения диссонанса основа­ны на иной природе «неследования», чем это принято в логике. Два виднейших представителя теорий соответствия Р. Абельсон и М. Розенберг предложили для обозначения подобных ситуаций не­соответствия особый термин «психологика». Эта психологика при­звана обозначить особый характер импликаций, возникающих меж­ду когнициями [см.: Lindzey, Aronson (eds.), 1968].

Для того чтобы сформулировать правила психологики, Абельсоном и Резенбергом предложена классификация всех возможных элементов и отношений, фигурирующих в когнитивном поле. Эле­менты могут быть трех типов: деятели (сам субъект восприятия, дру­гие люди, группы); средства (действия, институты, ответы); цели (результаты). Отношения, которые связывают эти элементы, могут быть четырех типов: позитивные, негативные, нейтральные, амбивалентные. Два элемента и отношение между ними составляют «предложение». Всего можно получить 36 типов предложений. Объе­диненные вместе, они представляют собой структурную матрицу. Ее исследование и позволяет вывести восемь правил психологики. Не останавливаясь сейчас на изложении всей концепции Абельсона и Розенберга, покажем на одном примере содержание этих правил (вводятся обозначения для элементов: А, В, С; для отноше­ний: р- позитивные, п - негативные, о - нейтральные, а- ам­бивалентные):

А п В и В n С включает А р С,

что означает, что если А позитивно относится к В, а В негативно относится к С, то А позитивно относится к С. Сами авторы пола­гают, что, хотя «резоны» подобного рода отклоняются логиками, они в действительности существуют: так на практике часто рас­суждают люди. Абельсон отмечает, что при этом имеется в виду серьезный, но не слишком блестящий «мыслитель», который рас­суждает примерно так: «Если А делает действие В, а В блокирует цель С, то из этого следует, что А - против цели С. Но я всегда думал, что А принимает цель С, и теперь это меня смущает» . Здесь фиксируется потенциальное несоответствие, которое иллюстрирует противоречие практических соображений и правил логики. Именно такие практические соображения и отра­жены в правилах психологики.

Заметим сразу же, что структурная матрица Абельсона и Ро­зенберга представляет собой обобщение всех типов возможных свя­зей между элементами и отношениями, фиксируемыми в различ­ных теориях соответствия. Точно так же и правила психологики, сформулированные авторами, справедливы не только для теории когнитивного диссонанса. Однако поскольку именно здесь острее встает вопрос о природе «соответствия», обоснование необходи­мости психологики прежде всего адресуется этой теории. Абельсон прямо предлагает усматривать в когнитивном диссонансе некото­рый психологический подтекст, который состоит в том, что дис­сонанс фиксирует как раз не логическое противоречие, но проти­воречие между логическим и алогическим в поведении человека: «Вопрос о природе соответствия (имеется в виду в теориях когни­тивного соответствия. - Авт.) в конечном счете есть вопрос о природе Смысла, о «субъективной рациональности» . Таким образом, выражение «следует из» в теории Фестингера приобретает специфическое значение, которое, несмотря на уже до­вольно обширную литературу по психологике, остается не вполне выясненным и потому продолжает давать пищу критике.

Точно так же не вполне удовлетворяет и другая категория, ис­пользованная в формуле, определяющей сущность диссонантных отношений: «не-Х». Исследователь теории диссонанса Э. Аронсон полагает, например, что неопределенность границ понятия «не-Х» приводит к тому, что в ряде случаев трудно зафиксировать факт диссонанса, ибо возникают ситуации неявного диссонанса. Аронсон предлагает такую ситуацию: «Мой любимый писатель бьет свою жену». Подходит ли это под формулу диссонанса, т.е. под формулу: «не-Хследует из Y»? Ответ на этот вопрос зависит от того, полага­ем ли мы, что «не-битие» своей жены должно быть атрибутом любимого писателя. Значит, все зависит от того, как мы вообще определяем понятие «любимый писатель», т.е. включаем ли в него характеристику высоких моральных качеств этого человека, со­блюдение им норм поведения или нет. Различный ответ на этот вопрос заставляет по-разному отнестись к самому факту установ­ления диссонанса или отрицания его в данной ситуации .

Возможно, что полемика вокруг этих проблем не была бы столь острой, если бы теория диссонанса в других своих частях не пре­тендовала на достаточно большую точность, на попытки форма­лизовать отдельные ее положения. В самом деле, все, что говори­лось до сих пор, в общем, укладывалось в русло других когнитив­ных теорий, в том числе и с точки зрения оправдания присутствия в них соображений здравого смысла. Как видно, и у Фестингера все опирается на весьма житейские примеры, на некоторые акси­омы, почерпнутые из обыденных сентенций. Кажется логичным, что такое основание теоретических рассуждений допускает извес­тную нестрогость терминов и некоторую шаткость логических по­строений. Однако одно дело - допустить право на существование,: внутри научной теории подобных оснований (а когнитивизм ут­верждает прежде всего именно это), другое дело - пытаться на таком основании строить строгую теорию, в частности с включе­нием в нее элементов формализации. Стоит только встать на этот 1уть, как количество трудностей, возникающих перед теорией, Ьудет умножено. Примерно это происходит и с теорией диссонанра. Двусмысленное толкование исходных понятий оказывается очень Трудно перешагнуть, как только вводятся попытки измерения дис­сонанса.

Между тем Фестингер, в отличие от других представителей те­орий соответствия, пытается не просто констатировать наличие диссонанса, но и измерить его величину (степень). Общее опреде­ление величины диссонанса дается так: «Величина диссонанса между двумя когнитивными элементами есть функция от важнос­ти (или значимости) элементов для индивида» [Фестингер, 1999, с. 35], т.е. между двумя малозначимыми элементами диссонанс не может быть большим, несмотря на высокую степень несоответ­ствия. С другой стороны, два значимых элемента могут развить боль­шой диссонанс, даже если сама степень несоответствия не столь велика. Примером может служить такая ситуация: если кто-то ку­пил недорогую вещь, а потом разочаровался в ней, величина воз­никшего здесь диссонанса невелика. Если же, например, студент хорошо знает, что не готов к экзамену, а сам тем не менее бросает занятия и идет в кино, то диссонанс, возникающий при этом, значительно больше.

Однако одного приведенного определения еще недостаточно, чтобы измерить величину диссонанса. Прежде всего потому, что практически личность имеет в своей когнитивной структуре от­нюдь не два когнитивных элемента, определенным образом сопо­ставляемых друг с другом, а много. Поэтому было необходимо вве­сти понятие «общей величины диссонанса». По Фестингеру, об­щая величина диссонанса зависит от «взвешенной пропорции тех релевантных элементов, которые являются диссонантными» [там же]. «Взвешенные пропорции» означают, что каждое отношение должно быть взвешено пропорционально важности участвующих элементов. При этом вводится понятие «наименее стойкий эле­мент»: «Максимальный диссонанс, который может существовать между двумя элементами, равен общему сопротивлению измене­нию наименее стойкого элемента» [Фестингер, 1984, с. 108]. Но тогда сейчас же встает вопрос: как измерить «важность» этих эле­ментов, как выразить степень этой важности и как выявить наиме­нее стойкий элемент? Ответов на эти вопросы автор теории дис­сонанса не дает, путь измерения степени важности когнитивных элементов остается невыясненным. Это в значительной мере обес­ценивает все дальнейшие рассуждения, в частности попытку вы­числить так называемый «максимум диссонанса» и пр. Поэтому расчет на то, что введение в теорию диссонанса измерительных процедур придаст ей большую строгость и «респектабельность», в общем, не оправдался.

Хотя при изложении теории периодически предлагаются раз-| личного рода формулы, например, относительно «общей величи­ны диссонанса», строгого математического значения они не име­ют. Можно, правда, признать, что определенную смысловую на­грузку они несут, фиксируя некоторые действительно уловленные свойства диссонантных отношений. Однако при этом, естествен­но, математический аппарат теории отсутствует: предложенные «формулы» дают не более чем описательную характеристику отно­шений, выполненную лишь при помощи другого языка.

2.3.3. Способы уменьшения диссонанса

На наш взгляд, гораздо более значимой является не та сторона теории диссонанса, которая связана с претензией на установле­ние его количественных характеристик, а как раз анализ некото­рых качественных особенностей феномена [см.: Трусов, 1973]. К ним, например, относится описание последствий диссонанса и способов его уменьшения. Напомним, что последствия диссонан­са указывались сразу же при его определении: 1) существование диссонанса, будучи психологически дискомфортным, мотивирует личность уменьшить диссонанс и достичь консонанса; 2) когда диссонанс существует, в дополнение к попыткам его уменьшить личность активно избегает ситуаций и информации, способствую­щих его росту. Таким образом, Фестингер определенно вводит в свою теорию некоторые элементы мотивации. Но важно очень точ­но определить границы в постановке этой проблемы. Подобно тому как допускалась двойственность при определении сущности «не­соответствия», постановка вопроса о мотивирующей роли диссо­нанса выглядит также неоднозначно. С одной стороны, как мы уже отмечали, сам Фестингер приписывает диссонансу роль фактора, мотивирующего действие. С другой стороны, при изложении спо­собов уменьшения диссонанса становится ясным, что диссонанс выступает лишь как мотивация перестройки когнитивной структу­ры, но не как мотивация действия.

Как уже упоминалось, существует три способа уменьшения диссонанса.

1. Изменение поведенческих элементов когнитивной структуры. При­мер: человек собрался на пикник, но пошел дождь. Возникает диссонанс - несоответствие «представления о пикнике» и «зна­ния о том, что плохая погода». Уменьшить диссонанс или даже воспрепятствовать ему можно, отказавшись от участия в пикнике. Здесь проявляется та двусмысленность, о которой речь шла выше. В общей форме данный способ уменьшения диссо­нанса определяется как изменение когнитивного элемента, от­носящегося к поведению (т.е. некоторого суждения, например: «я еду на пикник»), при изложении же примера фигурирует уже не просто изменение элемента когнитивной структуры, но изменение реального поведения, рекомендация определенного действия - остаться дома.

Складывается впечатление, что диссонанс выступает здесь как мотивирующий фактор поведения, но, строго говоря, аргумент к поведению здесь не вполне законен: ведь речь - в теоретическом плане - постоянно идет о несоответствиях между двумя элемента­ми знания (или мнениями, или убеждениями), т.е. двумя когни­тивными элементами. Поэтому, с точки зрения общих принципов теории, более точна формулировка, гласящая, что уменьшить дис­сонанс можно, изменив один из когнитивных элементов, следо­вательно, исключив из когнитивной структуры утверждение «я еду на пикник», заменив его другим суждением - «я не еду на пик­ник». Здесь относительно реального поведения просто ничего не говорится, что вполне «законно», если оставаться в пределах пред­ложенной теоретической схемы. Конечно, следует предположить, что вслед за изменением когниций наступит изменение поведе­ния, но связь между этими двумя этапами еще нужно исследовать. В соответствии же со строгим определением сущности диссонанса надо признать, что он выступает вовсе не как фактор, мотивиру­ющий поведение, но лишь как фактор, мотивирующий измене­ния в когнитивной структуре. Особенно отчетливо это проявляет­ся, когда рассматривается второй способ уменьшения диссонанса. " 2. Изменение когнитивных элементов, относящихся к среде. При­мер: человек купил автомобиль, но он желтого цвета, и друзья пренебрежительно называют его «лимон». В когнитивной струк­туре купившего возникает диссонанс между осознанием факта приобретения дорогой вещи и отсутствием удовлетворения, вызванным насмешками. «Мнение друзей» в данном случае - «элемент среды». Как изменить этот когнитивный элемент? Рекомендация формулируется так: нужно убедить (выделено нами. - Авт.) друзей, что автомобиль - совершенство. Как видно, это не изменение среды как таковой (собственно, когнитивистская позиция здесь присутствует уже при самом опре­делении «среды» как некоего когнитивного образования - совокупности мнений, убеждений и др.), т.е. отнюдь не поведен­ческая активность, а противопоставление мнения мнению, пе­ределывание мнения, т.е. известная активность только в облас­ти когнитивной сферы.

3. Добавление в когнитивную структуру новых элементов, лишь таких, которые способствуют уменьшению диссонанса. Обыч­но здесь вновь используется пример с курильщиком, который не бросает курить (не изменяет когниций, относящиеся к по­ведению), не может изменить когниций, относящиеся к среде (не может замолчать научные статьи, направленные против курения, «страшные» рассказы очевидцев), и тогда начинает подбирать специфическую информацию: например, о пользе фильтра в сигаретах, о том, что такой-то курит двадцать лет, а вон какой здоровяк, и т.д. Феномен, описанный здесь Фестингером, вообще говоря, известен в психологии под назва­нием «селективная экспозиция» и может быть рассмотрен как фактор, мотивирующий лишь определенную «когнитивную» активность. Поэтому нельзя переоценивать того упоминания о мотивирующей роли диссонанса, которое мы находим в тео­рии Фестингера. В общем плане и здесь проблема связи когни­тивных структур и мотивации поведения остается нераскры­той. Можно согласиться с осторожной позицией, занятой Абельсоном: «Вопрос о том, может ли когнитивное несоот­ветствие выступать в качестве драйва, является спорным» .

Уязвимым местом теории диссонанса остается прогнозирова­ние конкретного пути уменьшения диссонанса, избираемого лич­ностью. Первое суждение, которое как будто бы обладает силой очевидности, заключается в том, что легче всего, вероятно, из­брать первый путь - изменение когнитивных элементов, относя­щихся к собственному поведению. Однако апелляция к житейским ситуациям показывает, что и этот путь не всегда возможен. Иногда такой способ выхода из состояния диссонанса может потребовать жертв: в случае с желтым автомобилем, например, продажа его может привести к потере определенной суммы денег. Кроме того, изменение поведенческих элементов когнитивной структуры не может быть рассмотрено в вакууме: всякий такой поведенческий элемент связан целой цепочкой связей с другими обстоятельства­ми. Например, отказ от поездки на пикник из-за дождя - дело, может быть, и разумное, но пикник под дождем необязательнооднозначно плох, ибо могут обнаружиться своеобразные «компен­саторы», которые сделают изменение поведения не столь уж бе­зусловно необходимым: в компании могут быть очень веселые люди, близкие друзья, с которыми давно не виделись, и т.д. Нако­нец, иногда изменению поведенческих элементов попросту пре­пятствуют физиологические особенности человека, например его чрезмерная эмоциональность, подверженность страху и пр. [Фестингер, 1999, с. 44-46].

Все оказанное не позволяет принять ту точку зрения, что в любом случае или в большинстве их обязателен первый способ уменьшения диссонанса. Что же касается второго и третьего, то и они прогнозируются весьма слабо. Аронсон, в частности, отмечает то обстоятельство, что точному прогнозу препятствуют и индиви­дуально-психологические различия людей, которые порождают совершенно различное отношение разных людей к самому факту диссонанса. С его точки зрения, люди различаются (прежде всего по их способности «умерить» диссонанс: одни лучше, чем другие, умеют игнорировать его). Кроме того, разным людям нужна раз­личная величина диссонанса, чтобы привести в действие силы, направленные на его уменьшение. Можно, пожалуй, сказать, что разным людям свойственна различная «диссонансоустойчивость».

Другое различие касается способов уменьшения диссонанса: одни предпочитают скорее изменять когнитивные элементы, от­носящиеся к поведению, другие - селективно принимать инфор­мацию. И наконец, люди различаются по оценке диссонанса, т.е. идентифицируют с диссонансом различные явления. Поскольку диссонанс субъективно переживается как психологический дис­комфорт, для разных людей оказывается различным тот «набор» несоответствий, возникших внутри когнитивной структуры, кото­рый переживается как дискомфорт.

Такого рода затруднения, мешающие построению точного про­гноза способов уменьшения диссонанса в каждом конкретном слу­чае, связаны еще с двумя важными обстоятельствами. Исследова­тели отмечают, что чувствительность к диссонансу в значительной степени зависит и от уровня развития самосознания личности, в частности от желания, способности, умения анализировать состо­яние своей когнитивной структуры. Следовательно, при более вы­соком уровне самосознания возникает просто больше шансов на выявление диссонанса. Это обстоятельство тоже может быть постав­лено в одном ряду с индивидуальными различиями как фактором, осложняющим прогноз.

Р. Зайонц выдвинул еще соображение и совсем иного плана, относящееся к некоторым ситуативным факторам оценки диссо­нанса. Он предположил, что восприятие диссонанса зависит от ожиданий личности в определенных ситуациях. Зайонц обращает­ся к такому житейскому наблюдению: почему люди охотно смот­рят фокусы? Всякая ситуация наблюдения фокуса, строго говоря, должна создавать психологический дискомфорт, поскольку стал­кивает несоответствующие суждения, заставляет принять вопию­щие противоречия. Но как тогда быть с формулой, что в случае возникновения диссонанса личность не просто стремится к умень­шению его, но также стремится и избегать ситуаций, где он про­является? Логично было бы предположить, что естественное стрем­ление всякого - навсегда отказаться от созерцания фокусов, от созерцания кроликов, неожиданно вынутых из шляпы, распилен­ной на глазах женщины и т.д. Однако многие люди охотно посеща­ют выступления фокусников и находят удовольствие от созерца­ния фокусов. Зайонц предположил, что диссонанс, возникающий в этих случаях, терпим, поскольку ситуация несоответствия в ког­нитивной структуре здесь ожидается : возни­кающий здесь диссонанс не воспринимается как дискомфорт. Эта зависимость идентификации диссонанса с дискомфортом накла­дывает еще одно ограничение на формулу Фестингера и потому ставит важное препятствие на пути к ее универсализации.

Существенные комментарии к проблеме «универсальности» когнитивного диссонанса идут также и со стороны этнопсихоло­гии. Видный исследователь в этой области Г.Триандис отмечает, что все заключения относительно природы диссонанса базируют­ся на наблюдениях и экспериментах, выполненных в рамках аме­риканской культуры. В то же время эти эксперименты, будучи вос­произведены, например, в условиях африканской культуры, дают совсем иные результаты: степень «диссонансоустойчивости» чело­века в разных культурах весьма различна, что обусловлено как раз­личной ментальностью, так и различными социокультурными нор­мами у разных народов .

2.3.4. Диссонанс и конфликт

В критических суждениях относительно теории диссонанса иног­да звучит мотив, что эта теория есть просто «новое наименование старых идей» [Аронсон, 1984, с. 117]. Особенно часто это утвержда­ется по поводу взаимоотношения теории диссонанса и теорииконфликта. На первый взгляд кажется, что действительно ситуа­ция диссонанса и ситуация психологического конфликта весьма сходны, а теории этих двух явлений практически идентичны.

Однако вопрос этот намного сложнее. Сам Фестингер считает важнейшей областью приложения теории диссонанса именно об­ласть исследования конфликтов и специально разъясняет необхо­димость различения этих двух феноменов. Самое главное отличие - место диссонанса и конфликта по отношению к процессу приня­тия решения. Диссонанс возникает после принятия решения, он - следствие принятого решения; конфликт возникает до принятия решения. Конфликтная ситуация перед принятием решения обус­ловлена наличием различных альтернатив. Эти альтернативы могут быть описаны по-разному: используется традиционный вариант, предложенный Левином, иногда фиксируются как возможные оба негативных решения, оба и с позитивной, и с негативной сторо­ной, наконец, оба позитивных. При любом наборе в конфликтной ситуации перед принятием решения личность изучает все альтер­нативы, стремится собрать наиболее полную информацию, вклю­чающую аргументы как pro, так и contra, и только тогда принима­ет решение [Фестингер, 1999, с. 56].

После принятия решения при наличии альтернативы возника­ет диссонанс, когда диссонантными отношениями выступают не­гативные стороны выбранного и позитивные стороны отвергнутого решения. Величина диссонанса зависит при этом не только от важности принятого решения, но и от степени привлекательности отвергнутого. Если более дешевый автомобиль куплен, а более до­рогой отвергнут, то диссонанс после покупки тем больше, чем больше положительных качеств припоминается у отвергнутого ав­томобиля. (Естественно, что величина диссонанса больше, если речь идет именно об автомобиле, а, например, не о куске мыла.) Фестингер замечает также, что величина диссонанса зависит здесь и от того, однородные или разнородные ситуации подвергаются сравнению: диссонанс при любых обстоятельствах меньше, если выбираем одну книгу из двух, один автомобиль из двух, а не меж­ду книгой или билетом в театр, не между автомобилем или домом. Важно, что при прочих равных условиях величина диссонанса за­висит от привлекательности отвергнутого решения [там же, с. 59].

Тогда-то и возникает различие стратегий при конфликте и при диссонансе: если в первом случае привлекалась полная информа­ция, здесь информация, как вообще всегда при диссонансе, привле­кается селективно, а именно лишь та, которая позволяет увеличить привлекательность выбранного при наличии альтернативы. Цель, которая при этом преследуется, - изобразить решение как наиболее резонное, «оправдать» его. Поэтому можно сказать, что конфликт, возникающий до решения, более «объективен», дис­сонанс же, возникающий после решения, целиком «субъективен». Меньшая объективность и большая пристрастность в рассмотре­нии альтернатив после принятия решения определяются Фестингером как «рационализация» решения. Дойч и Краусс, комменти­руя это положение, считают, что внесение психоаналитического термина «рационализация» позволяет трактовать стремление сни­зить диссонанс после решения как один из «защитных механиз­мов» . Сам Фестингер в одном из ин­тервью подчеркнул, что у диссонанса и рационализации общим является лишь механизм, теоретическое же обоснование его со­держания совершенно различно в двух разных теориях. Для Фестингера рационализация важна прежде всего с точки зрения более строгого анализа всех возможных альтернатив человеческого пове^ дения. Сама «анатомия» диссонанса и конфликта с этой точки зре­ния весьма полезна, и именно эта часть теории диссонанса стиму­лировала многочисленные экспериментальные исследования.

Фестингер очень тщательно описывает в своей работе большое количество экспериментов, в которых исследуются различные фак­торы, способствующие уменьшению диссонанса после принятия решения.

В частности, известно исследование Брема (1956 г.), когда он давал испытуемым альтернативные решения и предлагал выбрать одно из них. Через некоторое время предлагалось оценить как выб­ранное, так и отвергнутое решение. Во всех случаях выбранные решения оценивались выше, чем отвергнутые. Аронсон и Миллс (1957 г.) создавали такую ситуацию, чтобы испытуемые затрачи­вали некоторые усилия для присоединения к некоторой группе, после чего убеждались, что группа «плохая». Возникший диссо­нанс испытуемые уменьшали, пытаясь выявить или просто «ус­мотреть» положительные характеристики группы, оценить ее выше. Аронсон и Карлсмит (1963 г.) ставили эксперимент с детьми, у которых отбирали какую-то игрушку и даже наказывали их за пользование этой игрушкой. В результате дети начинали особенно сильно любить данную игрушку. Эти и другие многочисленные эксперименты обычно расцениваются как доказательства продук­тивности теории диссонанса. Именно в ходе этих экспериментов получали дальнейшее развитие многие положения теории.Так, Фестингер дополняет ее анализом таких феноменов, как вынужденное согласие, когда диссонанс порождается наличием уг­розы или перспективой наказания, принудительное информацион­ное воздействие, которое также способствует возникновению или поддержанию диссонанса. Особое место занимает исследование роли социальной поддержки, создаваемой в группе, где проявляются раз­ногласия, и одна из позиций способствует либо усилению, либо ослаблению диссонанса. В этой связи Фестингер переходит к анализу ряда «макроявлений»: роли слухов в обществе, массового обраще­ния в веру и других форм социального влияния. Все это свидетель­ствует о значительности и важности теории когнитивного диссонанса.

Правда, сами эксперименты, в которых проверяются отдель­ные гипотезы, недостаточно строги и уязвимы во многих отноше­ниях. Аронсону принадлежит довольно своеобразное «оправдание» их. Он полагает, что многие погрешности теории диссонанса вы­растают из более общих методологических трудностей социально-психологического эксперимента. «Эта слабость, - пишет Аронсон, - едва ли вина теории. Методологические трудности касают­ся всех теорий, предсказывающих социально-психологические феномены. Они связываются с теорией диссонанса просто пото­му, что именно она продуцирует максимальное количество иссле­дований» . Эти затруднения общего плана дей­ствительно существуют, и можно согласиться с Аронсоном в ха­рактеристике некоторых из них (например, отсутствие стандартизированных техник для операционализации понятий в социальной психологии, факт возможности и довольно частого существования альтернативных объяснений эмпирических резуль­татов и т.д.). Но все это, действительно, общие проблемы соци­альной психологии, так что приведение их в качестве аргумента при анализе одной конкретной теории хотя и уместно, но явно недостаточно.

2.3.5. Критические комментарии

Необходимо выявить определенные просчеты внутри самой теории когнитивного диссонанса. Некоторые из них также носят достаточно общий характер, хотя присущи уже не всей социаль­ной психологии, а лишь всему классу теорий соответствия. Самая главная слабость такого порядка - это достаточно противоречи­вое и неоднозначное решение вопроса о мотивирующем значе­нии диссонанса. Как уже было отмечено, в различных изложениях теории речь идет о разных вещах: то о мотивирующем значении диссонанса для поведения, то о мотивирующем его значении для перестраивания когнитивной структуры. Но это принципиально различные вещи, и «приблизительный» характер описания этой проблемы является, конечно, существенным изъяном теории. Не­которую неудовлетворенность разработки проблемы мотивации чувствует и сам автор теории: «На протяжении всей этой книги мы почти ничего не сказали о мотивации. Конечно, диссонанс может быть рассмотрен как мотивирующий фактор, но существу­ет множество и других мотивов, оказывающих влияние на челове­ка. И кроме того, мы оставили за пределами нашего анализа воп­рос об отношении между основными мотивами человека и стрем­лением к уменьшению диссонанса» [Фестингер, 1999, с. 314].

Также сомнительным представляется постоянное оперирова­ние лишь парой изолированных когнитивных элементов, рассмот­рение лишь их отношений. Здесь снова встает вопрос о праве на существование определенной модели в системе социально-психо­логического знания. Безусловное признание такого права не озна­чает снижения требований к принципам построения модели. Од­ним из таких принципиальных, методологических вопросов моде­лирования является правомерность выделения той или иной связи в качестве основы модели. В данном случае возникает вопрос: до­пустимо ли принять в качестве основы анализа динамики когни­тивной структуры взаимодействие двух элементов? Не задается ли уже этим фактом крайняя ограниченность предложенной модели? Складывается впечатление, что такая изолированная пара когниций, какая рассматривается при объяснении возникновения несо­ответствия, весьма слабо поддается в дальнейшем сопряжению ее с другими элементами когнитивной структуры, и это практически не позволяет перейти к сложным системам взаимодействия когни­тивных элементов. Несмотря на относительно хорошую, как спра­ведливо отмечает В. П. Трусов [Трусов, 1973], по сравнению с дру­гими теориями соответствия разработку теории диссонанса, не­смотря на длительную историю ее продуктивного существования (если иметь в виду многочисленность экспериментов), вопрос так никогда и не был перенесен в плоскость рассмотрения содержа­ния диссонанса при учете всей системы когнитивных элементов, образующих когнитивную структуру человека.

Наконец, серьезные возражения сохраняются и в отношении психологики, вводимой как обязательный компонент при утвер­ждении основного принципа теории диссонанса. ПредложеннаяАбельсоном и Розенбергом попытка более тщательной разработки ее проблем дала лишь более или менее формализованные конста­тации суждений здравого смысла, обыденной житейской психо­логии. Поставив важный вопрос о том, что люди в повседневных поступках руководствуются необязательно требованиями логики, но иными «резонами», Абельсон и Розенберг, естественно, не сделали эти резоны более строгими. Поэтому сакраментальная фор­мула «не-Х следует из Y» остается допускающей слишком произ­вольные толкования.

Д. Катц справедливо отмечает, что психологический уровень несоответствий (наряду с логическим уровнем и уровнем бессоз­нательного), обнаруженный в теории диссонанса, сам по себе, конечно, значим, поскольку позволяет индивиду как бы «взвеши­вать» несоответствие в сопоставлении с его личным опытом, со­циальной позицией, принимаемыми ценностями и т.д., однако он также не выводит за пределы чисто когнитивной сферы как «вместилища» этих несоответствий. Катц пишет, что и здесь несо­ответствие предстает как «конфликт неконгруэнтных элементов», в то время как за бортом остается вопрос «об исторических силах, ответственных за этот конфликт» . Хотя и в весь­ма своеобразной форме, но Катц приходит здесь к требованию более внимательного исследования «объективной среды». Теория диссонанса, как все когнитивные теории, этот вопрос просто не ставит: противоречия внутри когнитивной системы человека во­обще не анализируются с точки зрения того, какие реальные про­тиворечия окружающего мира нашли в них свое отражение (если, конечно, покинуть область повседневного обихода и попытаться проанализировать существенные характеристики этой «среды»).

По-видимому, довольно слабым утешением для теории когни­тивного диссонанса могут служить слова Дойча и Краусса, завер­шающие анализ идей Фестингера: «Несомненно, Фестингер ско­рее интересен, чем прав. И подобное отношение к нему совершен­но разумно. На современном этапе развития социальной психологии никто не бывает «прав» на длительный срок. Срок жизни любой теории очень краток» . Теория диссо­нанса стимулировала большое количество исследований и обрати­ла внимание на ряд интересных закономерностей, особенно в об­ласти психологического анализа конфликта. Главная же задача - объяснение мотивации человеческого поведения - оказалась не­выполненной. Общая ограниченность теорий соответствия, отсутствие попыток выйти за пределы только когнитивной организа­ции человека в более широкую область социальных условий его существования, не позволила и при дальнейшем их развитии пре­одолеть этот рубеж.

Логика развития этих теорий в рамках принятой концептуаль­ной схемы не обнаруживает выходов в сферу социальной реально­сти и в других вариантах подхода. Поиски устремляются совсем в другую сторону, они направлены на совершенствование теорий внутри принятых единых рамок постановки проблемы. В частно­сти, поиск направлен на совершенствование анализа самой при­роды когнитивного несоответствия, на максимально более точное его описание. В этом отношении новый материал дает следующая из теорий соответствия.

Теория когнитивного диссонанса (1957 г) яви­лась продолжением разработки идеи «социального сравнения». Фестингер выступает как ученик и последователь Левина.

Исходным понятием для него является понятие потреб­ности, причем анализируется особый вид потребностей, а имен­но «потребность в оценивании самого себя» , т.е. стремление оценивать свои мнения и способности прежде все­го.

По Фестингеру социальная реальность : мно­гие мнения нельзя проверить эмпирическими наблюдениями, по­этому единственный способ проверки - через социальное согласие, консенсус. Но консенсус м.б установлен только в том случае, если люди смогут сопоставлять свои мнения с мне­ниями других, т.е. сравнивать их. То же относится к способнос­тям.

Фестингер предположил, что тенденция сравнивать себя с дру­гими уменьшается, если различие между моим мнением (спо­собностью) и мнением (способностью) другого возрастает.

Сравнение устойчиво в том случае, когда собствен­ные мнения (способности) сравниваются с близкими им мнениями (способностями).

Личность меньше стремится ситу­ациям, где сталкивается с мнениями, далекими от ее собствен­ных, и, напротив, ищет ситуации, где сталкивается с мнениями, близкими ей.

Соответственно и сравнение осуществляется с людьми, чьи мнения (способности) более сходны с собственными (человек, начинающий учиться игре в шахматы, скорее будет сравнивать себя с другими новичками, а не с при­знанными мастерами).

Минималь­ное несходство мнений ведет к конформизму - личность легко меняет незначительно отличающееся от других мнение, чтобы со­всем приблизить свое мнение к мнению группы.

Теория социального сравнения базировалась на знании о себе и знании о другом, она носила интерперсональный характер и могла претендовать на статус соци­ально-психологической теории.

Фестингер перешел от нее к построению новой теории - когнитивного дис­сонанса .

В теории исходной признается «потребность в знании », теперь это «знание о себе» (а именно потребность знать связанно, последовательно, непротиворечиво). Строится интраперсо­нальная теория.

Теория Фестингера не делает акцента на социальном пове­дении.

Замечено, что люди стремятся к некоторой согласован­ности как желаемому внутреннему состоянию. Если возникает про­тиворечие между тем, что человек знает, и тем, что он делает, то это противоречие стремятся как-то объяснить и, скорее всего, представить его как непротиворечие ради того, чтобы вновь дос­тичь состояния внутренней когнитивной согласованности.

Замена термов - «противоречие» на «дис­сонанс», а «согласованность» на «консонанс».

Основные положения теории:

а) между когнитивными элементами может возникать диссонанс;

б) суще­ствование диссонанса вызывает стремление уменьшить его или воспрепятствовать его росту;

в) проявление этого стремления вклю­чает: или изменение поведения, или изменение знаний, или осто­рожное отношение к новой информации.

Пример с курильщиком : человек курит, но вместе с тем знает, что курение вредно; у него возникает диссонанс, выйти из которого можно тремя путями:

а) изменить поведение, т.е. бросить курить;

б) изменить знание, в данном случае - убедить себя в том, что все рассуждения, статьи о вреде курения как минимум недостоверны, преувеличивают опас­ность;

в) осторожно относиться к новой информации относительно вреда курения, т.е. игнорировать ее.

1. Основными единицами в теории диссонанса являются «ког­нитивные элементы» - «любое знание, мнение, убеждение относительно среды, кого-либо, чьего-либо поведения или само­го себя».

2. Среди всех когнитивных элементов, или «когниций», необходимо различать 2 типа: относящиеся к поведе­нию («я еду сегодня на пикник») и относящиеся к среде («идет дождь»).

Легче изменить когниции, касающиеся поведения, чем ког­ниции, касающиеся среды (суждения относительно оче­видной реальности).

Понимание существа «несоответствия» - имеется в виду несоответствие внутри ког­нитивной структуры индивида (т.е. между двумя когнициями), с другой стороны, несоответствие формулируется как несовпадение «знания» и «пове­дения» (т.е. между элементом когнитивной структуры и реальным действием индивида).

При та­ком толковании диссонанс перестает быть когнитивным, легче интерпре­тировать его как фактор, мотивирующий поведение.

В теории диссонанса не рассматриваются любые отношения между когнитивными элементами:

а) абсолютное отсутствие связи между ними, их нерелевантность др другу (знание о том, что во Фло­риде никогда не бывает снега, и о том, что самолеты летают с превышением скорости звука);

б) отношения консонанса;

в) отношения диссонанса.

В теории рассматриваются толь­ко два последних типа отношений между когнитивными элемен­тами.

Диссонантные отношения: «Два элемента X и Y находятся в диссонантных отношениях, если при их изолированном рассмотрении отрицание одного следует из дру­гого, а именно не-Х следует из Y».

При­мер: человек является должником (Y), но покупает новую, доро­гую машину (X). Здесь возникают диссонантные отношения, по­скольку из Y (того факта, что человек должник) должно было бы следовать какое-то уместное в данном случае действие X, и тогда наблюдался бы консонанс.

Четыре источника возможного возникновения диссо­нанса:

1) из логической непоследовательности, т.е. когда «следование "не-Х", из "У"» есть доказательство чисто логической про­тиворечивости двух суждений как когнитивных элементов. Примеры: человек верит в то, что можно достичь какую-то отдаленную планету, но не верит в то, что можно построить соответствующий корабль; человек зна­ет, что вода замерзает при 0°С, но одновременно полагает, что стакан льда не растает при +20°С.

2) из несоответствия когнитивных элементов культурным об­разцам, нормам.

Пример: принято, что на дипломат приеме есть жаркое нужно, держа вилку в левой руке, а нож в правой, но некто оперирует вилкой при помощи правой руки; профессор, выйдя из себя, кри­чит на студента, зная, что это элементарное нарушение педагогических норм поведения.

3) из несоответствия данного когнитивного элемента какой-то более широкой системе представлений. Пример : аме­р избиратель является демократом, но вдруг на выборах голосует за республиканского кандидата. Осозна­ние того факта, что он - демократ, не соответствует конк­ретному действию, это порождает диссонанс в его когни­тивной структуре.

4) из несоответствия прошлому опыту. Пример : кто-то вышел без зонта под дождь и думает, что не промокнет, хотя все­гда в прошлом в такой ситуации он промокал до нитки.

Классификация всех возможных элементов и отношений, фигурирующих в когнитивном поле: Эле­менты м.б 3 типов: деятели (субъект восприятия, др люди, группы); средства (действия, институты, ответы); цели (результаты). Отношения, которые связывают эти элементы, м.б 4-х типов: позитивные, негативные, нейтральные, амбивалентные. Два элемента и отношение между ними составляют «предложение». Всего можно получить 36 типов предложений. Объе­диненные вместе, они представляют собой структурную матрицу.

Фестингер пытается измерить величину. Величина диссонанса - между двумя когнитивными элементами есть функция от важнос­ти (или значимости) элементов для индивида», т.е. между двумя малозначимыми элементами диссонанс не м.б большим, несмотря на высокую степень несоответ­ствия. С др стороны, два значимых элемента могут развить боль­шой диссонанс, даже если сама степень несоответствия не столь велика.

Пример : если кто-то ку­пил недорогую вещь, а потом разочаровался в ней, величина воз­никшего диссонанса невелика. Если же студент хорошо знает, что не готов к экзамену, а сам тем не менее бросает занятия и идет в кино, то диссонанс, возникающий при этом, значительно больше.

Как измерить «важность» эле­ментов, как выразить степень важности и как выявить наиме­нее стойкий элемент? Ответов на эти вопросы автор теории дис­сонанса не дает, путь измерения степени важности когнитивных элементов остается невыясненным.

Последствия диссонан­са:

1) существование диссонанса, будучи психологически дискомфортным, мотивирует личность уменьшить диссонанс и достичь консонанса;

2) когда диссонанс существует, в дополнение к попыткам его уменьшить личность активно избегает ситуаций и информации, способствую­щих его росту.

Постановка вопроса о мотивирующей роли диссо­нанса выглядит также неоднозначно.

Существует три способа уменьшения диссонанса:

1. Изменение поведенческих элементов когнитивной структуры. При­мер: человек собрался на пикник, но пошел дождь. Возникает диссонанс - несоответствие «представления о пикнике» и «зна­ния о том, что плохая погода». Уменьшить диссонанс можно, отказавшись от участия в пикнике. В общей форме данный способ уменьшения диссо­нанса определяется как изменение когнитивного элемента, от­носящегося к поведению, при изложении же примера фигурирует уже не просто изменение элемента когнитивной структуры, но изменение реального поведения, рекомендация определенного действия - остаться дома.

Уменьшить дис­сонанс можно, изменив один из когнитивных элементов, исключив из когнитивной структуры утверждение «я еду на пикник», заменив его др суждением - «я не еду на пик­ник».

2. Изменение когнитивных элементов, относящихся к среде. При­мер: человек купил автомобиль, но он желтого цвета, и друзья пренебрежительно называют его «лимон». В когнитивной струк­туре купившего возникает диссонанс между осознанием факта приобретения дорогой вещи и отсутствием удовлетворения, вызванным насмешками. «Мнение друзей» в данном случае - «элемент среды». Как изменить этот когнитивный элемент? Нужно убедить друзей, что автомобиль - совершенство. Как видно, это не изменение среды как таковой.

3. Добавление в когнитивную структуру новых элементов (которые способствуют уменьшению диссонанса). Пример с курильщиком, который не бросает курить (не изменяет когниций, относящиеся к по­ведению), не может изменить когниций, относящиеся к среде (не может замолчать научные статьи, направленные против курения, «страшные» рассказы очевидцев), и тогда начинает подбирать специфическую информацию: например, о пользе фильтра в сигаретах, о том, что такой-то курит двадцать лет, а вон какой здоровяк.

Уязвимым местом теории диссонанса остается прогнозирова­ние конкретного пути уменьшения диссонанса, избираемого лич­ностью.

Одни предпочитают скорее изменять когнитивные элементы, от­носящиеся к поведению, другие - селективно принимать инфор­мацию.

Диссонанс и конфликт

Главное отличие - место диссонанса и конфликта по отношению к процессу приня­тия решения. Диссонанс возникает после принятия решения, он - следствие принятого решения; конфликт возникает до принятия решения.

После принятия решения при наличии альтернативы возника­ет диссонанс, когда диссонантными отношениями выступают не­гативные стороны выбранного и позитивные стороны отвергнутого решения. Величина диссонанса зависит при этом не только от важности принятого решения, но и от степени привлекательности отвергнутого.

Критические комментарии

Самая главная слабость - это достаточно противоречи­вое и неоднозначное решение вопроса о мотивирующем значе­нии диссонанса. Речь идет о разных вещах: то о мотивирующем значении диссонанса для поведения, то о мотивирующем его значении для перестраивания когнитивной структуры.

Сомнительным представляется постоянное оперирова­ние лишь парой изолированных когнитивных элементов, рассмот­рение лишь их отношений. Встает вопрос о праве на существование определенной модели в системе социально-психо­логического знания.

Возникает вопрос: до­пустимо ли принять в качестве основы анализа динамики когни­тивной структуры взаимодействие двух элементов? Не задается ли уже этим фактом крайняя ограниченность предложенной модели? Такая изолированная пара когниций слабо поддается в дальнейшем сопряжению ее с др элементами когнитивной структуры, и это практически не позволяет перейти к сложным системам взаимодействия когни­тивных элементов.

Серьезные возражения сохраняются в отношении психологики. Люди в повседневных поступках руководствуются необязательно требованиями логики, но иными «резонами», Абельсон и Розенберг, естественно, не сделали эти резоны более строгими. Поэтому фор­мула «не-Х следует из Y» остается допускающей слишком произ­вольные толкования.

Д. Катц отмечает, что психологический уровень несоответствий (наряду с логическим уровнем и уровнем бессоз­нательного), не выводит за пределы чисто когнитивной сферы как «вместилища» этих несоответствий. Несо­ответствие предстает как «конфликт неконгруэнтных элементов», в то время как за бортом остается вопрос «об исторических силах, ответственных за этот конфликт». Катц приходит здесь к требованию более внимательного исследования «объективной среды».

Главная же задача - объяснение мотивации человеческого поведения - оказалась не­выполненной. Общая ограниченность теорий соответствия, отсутствие попыток выйти за пределы только когнитивной организа­ции человека в более широкую область социальных условий его существования, не позволила и при дальнейшем их развитии пре­одолеть этот рубеж.

Логика развития этих теорий в рамках принятой концептуаль­ной схемы не обнаруживает выходов в сферу социальной реально­сти и в других вариантах подхода.

A THEORY OF COGNITIVE DISSONANCE

A THEORY OF COGNITIVE DISSONANCE by Leon Festinger published in English by Stanford University Press.

Copyright © 1957 by Leon Festinger, renewed 1985. All rights reserved.

This translation is published by arrangement with Stanford University Press, www.sup.org .

© Анистратенко А.А., перевод на русский язык, 2018

© Знаешева И.В., перевод на русский язык, 2018

© Аллахвердов В., предисловие, 2018

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2018

* * *

Из этой книги вы узнаете:

Что такое когнитивный диссонанс и как он возникает

Как когнитивный диссонанс воздействует на наше поведение и восприятие мира

Почему нам сложно отказаться от убеждений и веры

Способен ли когнитивный диссонанс повлиять на принятие решений

Как связаны когнитивный диссонанс и мотивация

Предисловие

Дорогой читатель! Вы держите перед собой Великую книгу. За 150 лет самостоятельного существования психологии написано море книг. Прочесть все невозможно. Читать надо лучшее, в первую очередь классику. А кто бы ни составлял перечень самых влиятельных книг по психологии, он обязательно включил бы в нее эту работу Леона Фестингера, впервые опубликованную в 1957 году. Великие книги не устаревают.

Л. Фестингер родился 8 мая 1919 года в Нью-Йорке в еврейской семье эмигрантов из России Алекса Фестингера и Сары Соломон, там же в 1939 году стал бакалавром, в 1940-м – магистром в университете штата Айова, где начал работать научным сотрудником в Центре изучения ребенка. В 1942 году получил степень доктора философии по психологии. Его научным руководителем был Курт Левин (несомненно влияние теории поля Левина и вообще гештальтистов на творчество Фестингера). В годы Второй мировой войны (1942–1945) служил в Комитете по отбору и обучению летчиков при Рочестерском университете. В 1945 году включается в работу группы Левина в Массачусетском технологическом институте, позднее, в 1947 году, после смерти Левина, перемещается вместе с группой в Мичиганский университет. В 1951 году он работает в университете Миннесоты, в 1955-м переходит в Стэнфорд. И, наконец, с 1968 года и до своей смерти в 1989 году – профессор Новой школы социальных исследований в Нью-Йорке. В течение жизни получает множество премий и наград (включая престижную премию «Выдающемуся ученому» Американской психологической ассоциации в 1959 году).

Психологи обычно изучают удивительные феномены нашей психической жизни и пытаются найти им объяснения. Великие психологи идут дальше – они видят за этими феноменами человека во всей его неразгаданной полноте. Леон Фестингер даже на фоне самых великих выделялся широтой интересов – он занимался принятием решений, проблемой потери индивидуальности в группе, способами, которыми люди сравнивают себя с другими, психологическими аспектами технологии изготовления доисторических орудий, зрительным восприятием и движением глаз, групповой динамикой и т. д.

Но главным его достижением все же стало создание теории когнитивного диссонанса.

Л. Фестингер произвел когнитивный переворот еще даже до возникновения когнитивной психологии, причем в области социальной психологии, максимально удаленной от когнитивных исследований. Он вывел закон: если два элемента мышления противоречат друг другу (находятся в диссонансе), то это побуждает личность к поведению, сокращающему диссонанс. То, что человек стремится жить в рациональном мире и избавляться от противоречий, постулировалось еще философами Нового времени. В конце XIX века И. Бернгейм в экспериментах с постгипнотическим внушением продемонстрировал, что человек стремится найти разумное, пусть даже неправильное, объяснение собственному поведению, которое – о чем сам человек не догадывался – было внушено ему в гипнозе. З. Фрейд наблюдал эксперименты Бернгейма и описал в рамках построенной им теории неосознаваемые механизмы борьбы человека с противоречиями (среди них – вытеснение и рационализация). Но объяснения оставались во многом спекулятивными, а в построениях Фрейда к тому же с сильным мифологическим привкусом.

Фестингер в специально сконструированных условиях показывает: если человек совершает поступок, противоречащий его убеждениям, то возникает когнитивный диссонанс. Для ликвидации диссонанса используется внешнее оправдание (меня заставили, приказали или хорошо заплатили). Но если поводов для внешнего оправдания мало, то человек ищет внутреннее оправдание этому своему поступку, например, не осознавая этого, изменяет собственные убеждения, т. е., как говорит Фестингер, сглаживает когнитивный диссонанс. Порожденные им идеи и экспериментальные замыслы произвели настолько сильное впечатление, что породили волну последователей, проводивших удивительно остроумные экспериментальные исследования (см., например, обзорные работы Э. Аронсона, который именно под воздействием книги, которую вы держите перед глазами, пришел к решению изучать социальную психологию).

Приведу пример, показывающий эвристическое значение теории Фестингера даже в той зоне, где он сам, скорее всего, не ожидал бы увидеть проявление своих теоретических построений. В наших исследованиях в Санкт-Петербургском университете было обнаружено, что если человек совершает ошибки в простых когнитивных задачах (ошибается при складывании цифр, делает опечатки и т. д.), то оказывается, что он имеет тенденцию повторять собственные ошибки, даже если сам их не замечает. Эффект повторения ошибок явно напоминает сглаживание когнитивного диссонанса – сделав ошибку, человек, не осознавая этого, как бы принимает решение: раз под воздействием определенных условий он сделал ошибку, то это вовсе и не ошибка, его поведение оправданно, а потому он вправе ее повторить.

Фестингер не только создал теорию, которая опирается на общие основания, но и сумел вывести следствия, которые можно подвергнуть экспериментальной проверке. Его теория оказалась эвристичной – другие исследователи обнаруживали предсказываемые теорией феномены даже там, где сам Фестингер вряд ли ожидал бы их увидеть. Тем самым он создал подлинно научную теорию. А его книга учит нас самому главному – тому, как надо делать настоящую науку.

Виктор Аллахвердов,

профессор, доктор психологических наук,

заведующий кафедрой общей психологии СПбГУ

Предисловие автора

Это предисловие главным образом посвящено истории возникновения идей, положенных в основу этой книги. Выбранная мной хронологическая форма – наилучший способ отдать должное коллегам, оказавшим мне существенную помощь в ходе работы над книгой, а также объяснить, что побудило меня к ее написанию и какие цели я исходно преследовал.

Поздней осенью 1951 года Бернард Берелсон, директор Центра изучения поведения при Фонде Форда, спросил меня, не будет ли мне интересна работа по составлению аналитического обзора1
Англ. propositional inventory – жанр в англоязычной научной литературе, который из жанров отечественной традиции ближе всего к аналитическому обзору и преследует цель выделить набор утверждений, который можно сделать на основе современного состояния той или иной области исследований (прим. ред. ).

Такой важной научной области, как изучение «коммуникации и социального влияния». В этой сфере был накоплен огромный фактический материал, до сих пор никем не обобщенный и не проработанный на теоретическом уровне. Он охватывал круг исследований от изучения влияния средств массовой информации до анализа межличностного общения. Если бы удалось извлечь из этого материала систему теоретических утверждений, которые связывали бы между собой множество уже известных в этой области фактов и позволяли бы делать новые предсказания, то это была бы работа, представляющая несомненную ценность.

Идея теоретического обобщения всегда привлекательна и служит вызовом для ученого, хотя в тот момент всем было ясно, что, даже если такая попытка окажется успешной, нельзя надеяться на то, что удастся охватить всю очерченную область исследований. План, который, казалось, обещал привести к представляющим интерес результатам, состоял в том, чтобы, начав с анализа какой-либо узко сформулированной проблемы в области «коммуникаций и социального влияния», прийти в результате к набору гипотез и утверждений, которые давали бы успешное объяснение имеющимся фактическим данным. В случае успеха можно было бы рассмотреть другую конкретную проблему и расширить и модифицировать теорию. Разумеется, следует признать, что при этом вновь и вновь придется столкнуться с результатами, с которыми нельзя будет работать только на уровне теории. Оставалось только надеяться, что такие тупики и необходимость переключаться на другие факты можно будет распознавать довольно быстро.

В нашу аналитическую группу, финансируемую из средств, предоставленных Центром изучения поведения при Фонде Форда, вошли Мэй Бродбек, Дон Мартиндал, Джек Брем и Элвин Бодерман. Свою деятельность группа начала с изучения проблемы распространения слухов.

Рутинная работа по сбору и анализу огромного количества библиографического материала на тему распространения слухов, по отделению фактов от домыслов и от недоказанных предположений была сравнительно легкой. Гораздо сложнее было обобщить собранный материал и прийти к теоретическим предположениям, позволяющим найти удовлетворительный подход к эмпирическим данным. Было довольно легко переформулировать результаты исследований в несколько более обобщенном виде, однако такие интеллектуальные упражнения не приводили нас к сколько-нибудь ощутимому прогрессу.

Первая догадка, сколько-нибудь вдохновившая нас, возникла в ходе обсуждения исследования Прасада, посвященного изучению явления распространения слухов после землетрясения в Индии в 1934 году (это исследование подробно описано в главе 10).

Озадачивший нас факт, приведенный Прасадом, состоял в том, что после произошедших подземных толчков бо?льшая часть слухов, которые активно распространялись среди людей, предсказывала еще более катастрофические события в ближайшем будущем. Конечно же, убеждение в том, что должны наступить ужасающие бедствия, – это не самый приятный род убеждений, и нас удивило, почему такие провоцирующие беспокойство слухи получили столь широкое распространение. В конце концов нам пришел в голову возможный ответ, который показался многообещающим в плане дальнейших обобщений: волна слухов, предвещавших приход еще больших бедствий, скорее оправдывала беспокойство, нежели вызывала его. Другими словами, после землетрясения люди уже были сильно напуганы, и функция слухов заключалась в том, чтобы предоставить обоснование для их страха. Возможно, слухи давали людям информацию, соответствующую тому состоянию, в котором они уже пребывали.

Этот факт стал исходным пунктом, отталкиваясь от которого мы в ходе многочисленных дискуссий попытались развить и сформулировать идею, приведшую нас к созданию концепции диссонанса и гипотезы, касающейся его уменьшения. Как только эта концепция была сформулирована, возможности ее применения стали очевидными и составили основное содержание нашей работы по проекту. В течение некоторого периода времени мы еще пытались одновременно придерживаться исходного плана «аналитического обзора» и исследовать возможности понятия когнитивного диссонанса. Однако невероятная сложность первой задачи и наше воодушевление применительно ко второй все больше и больше смещали основное направление наших усилий.

Развитие теории когнитивного диссонанса происходило, конечно, иным путем, нежели это представлено в книге. В двух первых главах рассматриваются достаточно простые вопросы, а последующие главы посвящены более сложным проблемам. На самом деле первым явлением, которое мы пытались объяснить в рамках теории диссонанса, были феномены произвольного и непроизвольного процесса получения информации, поскольку они имеют отношение к области исследования коммуникации, которой мы исходно занимались. Следствия касательно этой проблемы вытекали и непосредственно из исследования распространения слухов. Если люди пытаются найти информацию, соответствующую тому состоянию, которое они испытывают, то совершенно очевидно, что процесс поиска не ограничится только рамками распространения слухов, но скорее будет являться частью общего процесса поиска информации. Сами собой напрашивающиеся следствия из концепции диссонанса очень скоро вывели нас за рамки первоначально определенной темы «коммуникации и социального влияния». Однако нам казалось, что гораздо эффективнее следовать направлению, задаваемому новой многообещающей теорией, чем строго придерживаться первоначально определенного плана.

К счастью, мы имели возможность не только заниматься поиском данных в научной литературе, но и вести собственные исследования, призванные проверить следствия из новой теории. Мы смогли собрать собственные данные благодаря финансовой поддержке Лаборатории исследований социальных отношений при Миннесотском университете, а также персональным исследовательским грантам от Фонда Форда. Я не перечисляю всех ученых, оказавших нам помощь в проведении исследований, в предисловии, поскольку они будут упомянуты при описании конкретных работ в соответствующих главах.

Существует точка зрения, что автору следовало бы подождать еще лет пять, прежде чем писать такую книгу. К тому времени было бы проведено уже гораздо больше исследований, направленных на проверку теории, и многие ныне неясные вопросы были бы уже сняты. Однако раздробленные журнальные публикации плохо представляют теорию и многообразие данных, имеющих к ней отношение. Важная особенность теории когнитивного диссонанса заключается в ее способности интегрировать множество научных данных из кажущихся различными исследовательских областей, и эта особенность теряется, если теория не описывается в единой книге. Также автору представляется, что на данный момент имеется уже достаточно данных в поддержку теории, чтобы она была опубликована и нашла своих последователей.

В заключение я хотел бы высказать благодарность тем, кто оказал мне помощь в написании и окончательной редакции отдельных глав этой книги, а именно: Юдсону Милсу, Роберту С. Сирсу, Эрнсту Р. Хилгарду, Герберту Мак-Клоски, Даниэлю Миллеру, Джеймсу Колеману, Мартину Липсету, Раймонду Бауэру, Джеку Брему и Мэй Бродбек. Многие из них были сотрудниками Центра исследований поведения при Фонде Форда в то время, когда большая часть этой книги и была написана.

Леон Фестингер,

Пало-Альто, Калифорния.

Март 1956 г.

Глава 1
Введение в теорию диссонанса

Давно замечено, что человек стремится к внутреннему согласию. Его взгляды и установки имеют свойство объединяться в группы, характеризующиеся согласованностью входящих в них элементов. Конечно, нетрудно найти исключения из этого правила. Так, некий человек может полагать, что чернокожие американцы ничем не хуже белых сограждан, однако этот же человек предпочел бы, чтобы они не жили с ним в ближайшем соседстве. Или другой пример: некто может считать, что дети должны вести себя тихо и скромно, однако он же испытывает явную гордость, когда его любимое чадо энергично привлекает внимание взрослых гостей. Подобное несоответствие, которое порой может принимать достаточно драматичные формы, привлекает наше внимание главным образом потому, что оно резко контрастирует с фоновым представлением о внутренней согласованности. В большинстве случаев взаимосвязанные мнения и социальные установки согласованы друг с другом. Одно исследование за другим сообщает о согласованности политических, социальных и прочих установок человека.

Такого же рода согласованность существует и между знаниями и убеждениями человека и тем, что он делает. Человек, убежденный в том, что высшее образование – хорошая вещь, будет всячески побуждать своих детей поступать в университет. Ребенок, который знает, что его строго накажут за проступок, будет стараться не совершать его или, по крайней мере, попытается не попасться на нем. Все это настолько очевидно, что мы принимаем примеры такого поведения как должное. Наше внимание прежде всего привлекают различного рода исключения из последовательного в целом поведения. Например, человек может сознавать вред курения для своего здоровья, но продолжать курить; многие люди совершают преступления, полностью отдавая себе отчет в том, что вероятность поимки и наказания весьма высока.

Принимая согласованность как данность, что же можно сказать о подобного рода исключениях? Очень редко, если это вообще когда-либо происходит, они признаются как противоречия самим человеком. Обычно он предпринимает более или менее успешные попытки каким-либо образом рационализировать подобное рассогласование. Так, человек, продолжающий курить, зная, что это вредно для его здоровья, может также считать, например, что удовольствие, получаемое от курения, настолько велико, что оно того стоит; или что изменения здоровья курильщика не столь фатальны, как считается; что нельзя, будучи живым человеком, всегда избегать всех существующих опасностей; или, наконец, что если он бросит курить, то может прибавить в весе, а это тоже плохо для здоровья. Таким образом, привычку к курению он вполне успешно согласует со своими убеждениями, касающимися курения. Однако люди не всегда столь успешны в попытках рационализации своего поведения; по той или иной причине попытки обеспечить согласованность могут быть неудачными. Противоречие просто продолжает существовать. В этом случае возникает психологический дискомфорт.

Итак, мы подошли к тому, чтобы сформулировать основные гипотезы, следствиям из которых посвящена данная книга. Однако сперва давайте заменим слово «противоречие» термином, имеющим меньше логических коннотаций, а именно термином «диссонанс». Аналогичным образом вместо слова «согласованность» я буду употреблять более нейтральный термин «консонанс». Формальное определение этих понятий будет дано ниже, а сейчас давайте опираться на то их имплицитное значение, которое мы ввели выше в первоначальных рассуждениях. Итак, я хочу сформулировать основные гипотезы следующим образом.

1. Существование диссонанса порождает психологический дискомфорт и будет мотивировать человека к попытке уменьшить степень диссонанса и достичь консонанса.

2. Когда имеет место диссонанс, помимо того, что индивид будет стремиться к его уменьшению, он также будет активно избегать ситуаций и информации, которые могут вести к возрастанию диссонанса.

Прежде чем перейти к подробной разработке теории диссонанса и стремления к его уменьшению, необходимо разъяснить природу диссонанса как психологического феномена, характер описывающего его понятия, а также возможности применения связанной с этим понятием теории. Сформулированные выше две основные гипотезы служат для этого хорошей отправной точкой. Хотя они и имеют отношение к диссонансу, на самом деле это очень общие гипотезы. Термин «диссонанс» в них можно свободно заменить на иное понятие сходного характера, например, «голод», «фрустрация» или «неравновесие», и полученные гипотезы будут вполне осмысленными.

Я предполагаю, что диссонанс, то есть существование противоречивых отношений между отдельными элементами в системе знаний, сам по себе является мотивирующим фактором. Под термином «знание» я буду понимать любое мнение или убеждение индивида относительно окружающего мира, самого себя, своего собственного поведения. Когнитивный диссонанс может пониматься как исходное условие, приводящее к действиям, направленным на его уменьшение, таким же образом, например, как голод побуждает активность, направленную на его утоление. Это совершенно иной вид мотивации, чем тот, с которым привыкли иметь дело психологи, но тем не менее, как мы увидим далее, не менее мощный.

Теперь несколько слов о дальнейшем содержании этой книги. Она посвящена анализу самых различных ситуаций, связанных с возникновением когнитивного диссонанса и попытками человека его уменьшить. Если бы некий автор задался целью написать книгу о роли голода как драйва, побуждающего поведение человека, то результат по своему характеру был бы похож на мою книгу. Подобная работа могла бы содержать главы, анализирующие последствия попыток уменьшить голод в самых разных условиях, начиная с младенца на детском стульчике и заканчивая взрослыми на официальном банкете. Сходным образом данная книга также описывает и изучает разнообразные ситуации, начиная от принятия решения отдельным индивидом до поведения больших групп людей. Поскольку стремление к уменьшению диссонанса – это базовый процесс, свойственный человеку, неудивительно, что проявления этого процесса могут наблюдаться в таком широком диапазоне.

Теория когнитивного диссонанса, созданная в 1957 г., явилась для ее автора продолжением разработки идеи "социального сравнения", которой Фестингер занимался значительно раньше. Исходным понятием для него является понятие потребности, причем анализируется особый вид потребностей, а именно "потребность в оценивании самого себя" ("evaluative need"), т.е. стремление оценивать свои мнения и способности прежде всего. Однако мнения, способности соотносятся с социальной реальностью, а она, в отличие от физической реальности, создана не эмпирическим наблюдением, но групповым консенсусом - согласием. Если в физическом мире кто-то считает, что поверхность хрупка, он может проверить свое мнение, взяв молот и стукнув по этой поверхности.

Иное дело, по Фестингеру, социальная реальность: здесь многие мнения нельзя проверить эмпирическими наблюдениями, поэтому единственный способ проверки мнения - через социальное согласие, консенсус. Но консенсус может быть установлен только в том случае, если люди смогут сопоставлять свои мнения с мнениями других, т.е. сравнивать их. То же относится к способностям - они выявляются в сравнении со способностями других людей. Отсюда и рождается, или, точнее, этим и диктуется потребность каждого человека сравнивать себя с другими. Фестингер предположил, что тенденция сравнивать себя с другими уменьшается, если различие между моим мнением или способностью и мнением или способностью другого возрастает. Более того, сравнение устойчиво тоже в том случае, когда собственные мнения и способности сравниваются с близкими им мнениями и способностями. Личность вообще меньше стремится к тем ситуациям, где сталкивается с мнениями, далекими от ее собственных, и, напротив, ищет ситуации, где сталкивается с мнениями, близкими ей. Соответственно и сравнение осуществляется по преимуществу с людьми, чьи мнения и способности более сходны с собственными: человек, начинающий учиться игре в шахматы, скорее будет сравнивать себя с другими новичками, а не с признанными мастерами. Попутно Фестингер замечает, что минимальное несходство мнений ведет к конформизму - личность легко меняет незначительно отличающееся от других мнение, чтобы совсем приблизить свое мнение к мнению группы.

Сам Фестингер начинает изложение своей теории с такого рассуждения: замечено, что люди стремятся к некоторой согласованности как желаемому внутреннему состоянию. Если возникает противоречие между тем, что человек знает, и тем, что он делает, то это противоречие стремятся как-то объяснить и, скорее всего, представить его как непротиворечие ради того, чтобы вновь достичь состояния внутренней когнитивной согласованности. Далее Фестингер предлагает заменить термины - "противоречие" на "диссонанс", а "согласованность" на "консонанс", поскольку эта последняя пара терминов кажется ему более "нейтральной".

Она может быть изложена в трех основных пунктах:

• а) между когнитивными элементами может возникать диссонанс;
• б) существование диссонанса вызывает стремление уменьшить его или воспрепятствовать его росту;
• в) проявление этого стремления включает: или изменение поведения, или изменение знаний, или осторожное отношение к новой информации.

"Я люблю чрезмерно употреблять газированный напитки (кока - колла, спрайт, фанта) вместе с тем знаю, что это вредно".

У меня возникает диссонанс, выйти из которого можно тремя путями:

• А) изменить поведение, т.е. перестать употреблять эти напитки;
• Б) изменить знание, в данном случае - убедить себя в том, что все рассуждения, статьи о вреде данных газированных напитков как минимум недостоверны, преувеличивают опасность;
• В) осторожно относиться к новой информации относительно вреда данных напитков, т.е. попросту игнорировать ее.

Во-первых:

Основными единицами в теории диссонанса являются "когнитивные элементы" , которые были определены как "любое знание, мнение, убеждение относительно среды, кого-либо, чьего-либо поведения или самого себя".

Во-вторых:

Среди всех этих когнитивных элементов, или "когниций", необходимо различать два типа:

• - относящиеся к поведению (не важно, к чьему) пример "я еду сегодня на пикник";
• - относящиеся к среде. пример "идет дождь".

Эти два типа когниций важно различать между собой потому, что степень возможности изменения этих когнитивных элементов различна: легче изменить когниций, касающиеся поведения, чем когниций, касающиеся среды, например, суждения относительно очевидной реальности.

В-третьих:

В теории диссонанса не рассматриваются любые отношения между когнитивными элементами, ибо их в принципе может быть три:

• а) абсолютное отсутствие связи между ними, их нерелевантность друг другу (например, знание о том, что во Флориде никогда не бывает снега, и о том, что некоторые самолеты летают с превышением скорости звука);
• б) отношения консонанса;
• в) отношения диссонанса.

В теории рассматриваются только два последних типа отношений между когнитивными элементами, причем, естественно, главное внимание уделяется диссонантным отношениям.

Диссонантные отношения - "Два элемента X и Y находятся в диссонантных отношениях, если при их изолированном рассмотрении отрицание одного следует из другого, а именно не-Х следует из Y" .

Пример: является должником (Y), но покупает новую, дорогую машину (X). Здесь возникают диссонантные отношения, поскольку из Y (того факта, что человек должник) должно было бы следовать какое-то уместное в данном случае действие X, и тогда наблюдался бы консонанс. В приведенном случае из Y следует отличное от "разумного" варианта действие ("не-Х"), т.е. не соответствующая обстоятельствам покупка дорогой машины, поэтому и возникает диссонанс.

Причины возникновения и величина диссонанса. Категория "следования" есть категория логики; в современных системах математической логики имеется специальное символическое обозначение следования - там выражение "следует" имеет вполне определенный логический смысл. Фестингер вводит иное толкование следования, включающее в себя не только логическое, но и психологическое понимание этого отношения. Объясняя, что значит в его формуле выражение "следует из", Фестингер предлагает четыре источника возможного возникновения диссонанса:

1) из логической непоследовательности, т.е. когда "следование "не-Х", из "У"" есть доказательство чисто логической противоречивости двух суждений как когнитивных элементов.

• - человек верит в то, что можно достичь какую-то отдаленную планету, но не верит в то, что можно построить соответствующий корабль;
• - человек знает, что вода замерзает при 0°С, но одновременно полагает, что стакан льда не растает при +20°С;
• 2) из несоответствия когнитивных элементов культурным образцам, или, иначе говоря, нормам.

• - принято, что на дипломатическом приеме есть жаркое нужно, держа вилку в левой руке, а нож в правой, но некто оперирует вилкой при помощи правой руки;
• - профессор, выйдя из себя, кричит на студента, зная, что это элементарное нарушение педагогических норм.

Здесь нет логического несоответствия, но есть несоответствие иного рода, а именно несоответствие принятым в определенной среде нормам поведения;

3) из несоответствия данного когнитивного элемента какой-то более широкой системе представлений.

Некий американский избиратель является демократом, но вдруг на выборах голосует за республиканского кандидата.

Осознание того факта, что он - демократ, не соответствует конкретному действию, это порождает диссонанс в его когнитивной структуре, хотя здесь снова чисто логического несоответствия нет;

4) из несоответствия прошлому опыту.

Пример: я обуваю балетки притом условии, что идет сильный дождь и думаю, что ноги не промокнут, хотя в прошлый раз при этом же условии ноги промокали насквозь.

Между знанием о том, что под дождем ноги в открытой обуви всегда промокают, и таким когнитивным элементом, относящимся к "среде", как констатация "дождь меня не замочит", существует также несоответствие, порождающее диссонанс.

Способы уменьшения диссонанса.

1. Изменение поведенческих элементов когнитивной структуры.

Пример: человек собрался на пикник, но пошел дождь. Возникает диссонанс - несоответствие "представления о пикнике" и "знания о том, что плохая погода". Уменьшить диссонанс или даже воспрепятствовать ему можно, отказавшись от участия в пикнике. В общей форме данный способ уменьшения диссонанса определяется как изменение когнитивного элемента, относящегося к поведению (т.е. некоторого суждения, например: "я еду на пикник"), при изложении же примера фигурирует уже не просто изменение элемента когнитивной структуры, но изменение реального поведения, рекомендация определенного действия - остаться дома.

2. Изменение когнитивных элементов, относящихся к среде.

Пример: человек купил автомобиль, но он желтого цвета, и друзья пренебрежительно называют его "лимон". В когнитивной структуре купившего возникает диссонанс между осознанием факта приобретения дорогой вещи и отсутствием удовлетворения, вызванным насмешками. "Мнение друзей" в данном случае - "элемент среды". Как изменить этот когнитивный элемент? Рекомендация формулируется так: нужно убедить друзей, что автомобиль - совершенство. Как видно, это не изменение среды как таковой (собственно, когнитивистская позиция здесь присутствует уже при самом определении "среды" как некоего когнитивного образования - совокупности мнений, убеждений и др.), т.е. отнюдь не поведенческая активность, а противопоставление мнения мнению, переделывание мнения, т.е. известная активность только в области когнитивной сферы.

3. Добавление в когнитивную структуру новых элементов, лишь таких, которые способствуют уменьшению диссонанса.

Пример. Курильщик, который не бросает курить (не изменяет когниций, относящиеся к поведению), не может изменить когниций, относящиеся к среде (не может замолчать научные статьи, направленные против курения, "страшные" рассказы очевидцев), и тогда начинает подбирать специфическую информацию: например, о пользе фильтра в сигаретах, о том, что такой-то курит двадцать лет, а вон какой здоровяк, и т.д.

Уязвимым местом теории диссонанса остается прогнозирование конкретного пути уменьшения диссонанса, избираемого личностью. Первое суждение, которое как будто бы обладает силой очевидности, заключается в том, что легче всего, вероятно, избрать первый путь - изменение когнитивных элементов, относящихся к собственному поведению. Однако апелляция к житейским ситуациям показывает, что и этот путь не всегда возможен. Иногда такой способ выхода из состояния диссонанса может потребовать жертв: в случае с желтым автомобилем, например, продажа его может привести к потере определенной суммы денег. Кроме того, изменение поведенческих элементов когнитивной структуры не может быть рассмотрено в вакууме: всякий такой поведенческий элемент связан целой цепочкой связей с другими обстоятельствами. Например, отказ от поездки на пикник из-за дождя - дело, может быть, и разумное, но пикник под дождем необязательно однозначно плох, ибо могут обнаружиться своеобразные "компенсаторы", которые сделают изменение поведения не столь уж безусловно необходимым: в компании могут быть очень веселые люди, близкие друзья, с которыми давно не виделись, и т.д. Наконец, иногда изменению поведенческих элементов попросту препятствуют физиологические особенности человека, например его чрезмерная эмоциональность, подверженность страху и пр.

Теория когнитивного диссонанса Л. Фестингера

Теория когнитивного диссонанса Л. Фестингера утверждает, что положительное эмоциональное переживание возникает у человека тогда, когда его ожидания подтверждаются, а когнитивные представления воплощаются в жизнь, т.е. когда реальные результаты деятельности соответствуют намеченным, согласуются с ними, или, что то же самое, находятся в консонансе. Отрицательные эмоции возникают и усиливаются в тех случаях, когда между ожидаемыми и действительными результатами деятельности имеется расхождение, несоответствие или диссонанс.

Субъективно состояние когнитивного диссонанса обычно переживается человеком как дискомфорт, и он стремится как можно скорее от него избавиться. Выход из состояния когнитивного диссонанса может быть двояким: или изменить когнитивные ожидания и планы таким образом, чтобы они соответствовали реально полученному результату, или попытаться получить новый результат, который бы согласовывался с прежними ожиданиями.

В современной психологии теория когнитивного диссонанса нередко используется для того, чтобы объяснить поступки человека, его действия в различных социальных ситуациях. Эмоции же рассматриваются в качестве основного мотива соответствующих действий и поступков. Лежащим в их основе когнитивным факторам придается в детерминации поведения человека гораздо большая роль, чем органическим изменениям.

Доминирующая когнитивистская ориентация современных психологических исследований привела к тому, что в качестве эмоциогенных факторов стали рассматривать также и сознательные оценки, которые человек дает ситуации. Полагают, что такие оценки непосредственно влияют на характер эмоционального переживания.